Лесник вернулся в избушку, захлопнул дверь.
— Дождь будет скоро: летучие мыши все попрятались, да и кости ломит; так что, Валентин, так или иначе, никуда я тебя не отпущу. Ночевать придется вместе. Ночку коротать.
Глаза у него были веселые, как давеча, с какой-то сумасшедшинкой глубоко внутри. Совсем не похоже было, что может у него что-то болеть или ломить. Судя по всему, отменным здоровьем обладал он, и еще было похоже, что рад он Валентину: то ли просто соскучился он по живой человеческой душе в этой глухомани, то ли…
— Я пока займусь варевом своим, а ты, Валентин, рассказывай.
Впрочем, с варевом он возился недолго.
— Сто десять световых лет? — переспросил он, усаживаясь напротив Валентина. — Это много или мало по сравнению с другими?
— Очень много.
— Что ж это вам так не повезло?
Валик пожал плечами. За окном полыхнула молния и враз, словно только и ждал этого, забарабанил крупными каплями ливень в стекло. Прогрохотал близкий гром.
Лесник отвел глаза от окна. С полминуты они с Валентином молча рассматривали друг друга. Честно говоря, Валентину показалось, что пауза затянулась на целую вечность.
— Я вот что тебя хочу спросить, курсант Валентин Иваненко…
— Можно просто Валик.
— Да, конечно, Валик… да. Ну вот сдашь ты свой зачет, и что дальше?
— Его не так просто сдать, — буркнул Валентин первое, что пришло в голову. Ясно было, что клонит куда-то этот ведьмак, что-то хочет услышать от Валентина, что-то такое, что вот сейчас, в течение ближайшей минуты-двух может решить, судьбу этого разговора. И неожиданно Валик почувствовал каким-то звериным шестым чутьем, что нет, не соврал Хазар. Ох, не соврал!
За окном снова полыхнуло. Ливень припустил не на шутку.
— Стану пилотом, — сказал Валентин, глядя на ведьмака.
— Да, конечно, — покивал тот. — Станешь пилотом. А потом?
Что-то здесь было не так. Какой-то неожиданной стороной начал поворачиваться разговор.
— Буду летать. Новые планеты, новые корабли…
— Да, конечно. Новые планеты, созвездия…
Валентин промолчал. Ведьмак прикрыл веки, потер виски ладонью.
— Владимир Максимович, вы можете сделать то, о чем я Прошу? — При этом Валентин испытал чуть ли не впервые в жизни какое-то двойственное чувство: словно не он спрашивает, а ему задают этот вопрос. Он весь напрягся. В окно барабанил дождь. Затянувшаяся пауза становилась невыносимой. Это шаткое равновесие могло закончиться чем угодно: новым раскатом грома, удивленно поднятой бровью и насмешливым «и ты веришь во все это?» Или…
— Могу, — сказал ведьмак. — Нет ничего нового в этом мире. Над прошлым человека властвует рок, над будущим — свобода. Никогда об этом не слышал? Все события, которые происходят, происходили или будут происходить…
— Я заплачу, — сказал Валентин.
Усмехнулся ведьмак:
— И чем же?
Под его насмешливым взглядом Валентин полез в карман и положил на стол прямо против широкой, как лопата, ладони ведьмака перстень.
— Вот, Владимир Максимович.
Ведьмак покрутил перстень в руках. В его пальцах колечко с камушком казалось совсем крошечным, игрушечным.
— Редкая вещь. Старинная.
— И очень дорогая.
А дальше произошло то, о чем Валентин, эта машина без эмоций, фантазии и воображения старался никогда больше в жизни не вспоминать. Ведьмак возвратил ему перстень, глаза его сделались словно больными — потухли теплые искорки в глубине зрачков, опустились уголки рта, и между бровями залегла глубокая морщина.
— Ученик мне нужен, — не выразить словами, как он это произнес.
Будто какие-то темные тени всколыхнулись и задрожали у лесника за спиной на стенах избушки. Валентину даже показалось, что слух на мгновение изменил ему — настолько исказился голос лесника. Какое-то потустороннее придыхание вдруг почудилось в нем.
— Боюсь, я не тот человек, который вам подойдет, — сказал Валентин, с трудом договорив фразу до конца. Последнее слово он осилил в два приема. Язык во рту словно одеревенел.
— Этого ты как раз знать и не можешь.
Дождь продолжал стучать в окно.
— Мне нужен тот, которому я мог бы передать свои знания.
— Но мне нравится профессия пилота, и потом…
— Потом люди, как известно, Валентин, меняются со временем. Я ведь тоже не здесь родился. Пройдет год-два, пять, и ты другими глазами посмотришь на знакомые тебе вещи. Я тоже свои знания получил не с рождения.
Валентин облизнул пересохшие губы. Меньше всего он представлял себя учеником чародея. Ни о чем подобном Хазар не предупреждал. Только теперь Валентину пришло в голову, что зря, ох зря, он не подумал об этом раньше, какую настоящую цену придется заплатить за эту услугу. И вовсе не все равно, как представлялось Валику до этого, адептом каких сил является лесник и чьи тени реют у него за спиной. А ведь обратного хода уже нет. Нельзя сказать: извините, Владимир Максимович, я как-то не подумал, а теперь…
— …А это уникальные знания о мире. И передать их можно только одному человеку.
— К-хм, но…
— Мы даже похожи с тобой. Положи свою руку рядом с моей.
Валентин машинально протянул ладонь через стол.
— У нас одинаковое телосложение, похожий образ мыслей…
— Вы этого не можете знать.
— Могу. Это как раз очень несложно. Достаточно давно я тоже пришел сюда просить об одной услуге. А потом вернулся. Через семь лет, потому что… И остался навсегда.
— И тем не менее, — Валентин с трудом стряхнул оцепенение, которое начало овладевать им, что-то среднее между полудремой и каким-то гипнотическим состоянием, — я не чувствую пока себя готовым… — Валентин осекся.
Хищные огоньки вспыхнули в глубине глаз напротив, и опять Валентину почудились, будто какие-то размытые тени сгустились на стенах избушки за спиной ведьмака.
— Да, конечно, пока. Ты сейчас без пяти минут пилот, но пройдет время, и ты вспомнишь нашу встречу. Не думай, тебе не придется продавать душу, — ведьмак усмехнулся в усы, — или подписывать договор кровью.
— А я ничего подобного и не думал.
Ведьмак кивнул:
— Вот и отлично. Вот что, Валентин, то, о чем ты просишь, лучше совершать в новолуние, когда на небе кроме созвездий ничего нет, но до новолуния неделя, а ты, насколько я понял…
— Через три дня я должен быть в Найроби.
Ведьмак еще раз окинул Валика оценивающим взглядом.
— Ничего, ты — крепкий парень, думаю, все у нас получится, — он перехватил недоуменный взгляд Валентина. — Просто в новолуние травы набирают максимальную силу, а сегодняшней ночью к травам придется добавить…
Ведьмак наклонился и достал из ниши под печкой небольшой деревянный коробок, открыл его. На три четверти коробок был наполнен, как показалось Валентину, буроватой стружкой.
— Что это?
— Гриб, один из ядовитых грибов Центральной Америки. Медики считают его сильным галлюциногеном, но, на самом деле, вряд ли в мире найдется десяток людей, которые реально представляют его возможности. Может быть, еще сутки ты будешь чувствовать небольшое головокружение и слабость…
— Через три дня у нас предстартовый допинг-контроль, — сказал Валентин.
— Не волнуйся. Через три дня у тебя в крови не останется ни малейших следов.
— Надеюсь…
— Все, что ты увидишь, будет не сном и не галлюцинацией. Ты сможешь заглянуть в собственное будущее. Возможно, ты увидишь свою гибель и, если не испугаешься, — ведьмак усмехнулся, — сможешь предотвратить ее.
— А если испугаюсь?
— Значит, больше нам с тобой встретиться не судьба.
— А каким образом я смогу… — Валентин запнулся.
— В этом нет ничего сверхъестественного, как ты, может быть, понимаешь это слово. Подобное состояние большинство людей переживают, засыпая, множество раз в своей жизни. Во сне человек видит свое ближайшее будущее. И, если он смиряется с ним, будущее реализуется именно в том варианте. Иногда говорят — я видел сегодня ночью кошмар. Ты часто видишь сны?