— А что с ним сейчас? Он жив?
— Девид? Да, с ним все нормально. Работает около Альдебарана.
— Я не хочу с тобой расставаться, Нерт.
— Зачем твой дядя хотел встретиться со мной?
— Я сказала ему, что мы скоро поженимся.
— Ну и что?
— Он мне единственный близкий человек. Он мне заменил моих родителей.
— Он против нашего брака?
— Нет. Дядя хочет с тобой побеседовать. Он прилетит сегодня утром, часов в девять-десять.
Небо за окном постепенно светлеет. Серые силуэты сосен начинают приобретать зеленые оттенки.
— Слушай, Нерт, пошли купаться.
— Что за выдумки? Полпятого утра.
— Ну и что? Пошли.
— Холодно.
— Вода в бассейне подогревается.
Ружена вскакивает и тянет меня за руку. Надевать купальник просто в голову ей не приходит — в доме кроме нас никого нет. Океанский загар делает ее почти невидимой в полутьме спальни. Хорошо видны только мягкие треугольники незагорелой кожи вокруг сосков и внизу живота. Ружена тянет сильнее, и я поддаюсь.
Над бассейном стелется пар. Холодный ветер дует в спину. Ружена молча идет рядом, стараясь, чтобы мы оба поместились на посыпанной галькой дорожке.
Я оглядываюсь. Коттедж едва угадывается сзади, наполовину закрытый темными стволами сосен. Мы прилетели сюда поздно ночью с карнавала. Вертолет вела Ружена, ориентируясь по радиопеленгу, вдоль сплошных лесов, покрывающих берега Миссисаги к северу от озера Гурон. Я сейчас хотел бы рассмотреть, где оказался, но еще недостаточно светло.
По узким ступенькам Ружена заходит в бассейн, не отпуская моей руки. Вода действительно теплая, намного теплее воздуха. Срабатывает сенсор, и из глубины бассейн подсвечивается синими лампами. Ружена погружается по грудь в прозрачное свечение и смотрит на меня. Она очень красива. Безусловно, бог создал ее в минуту вдохновения.
Прикосновения рук, брызги в лицо, смех, губы мягкие, как пена, сплетенные ноги, дыхание, которое можно пить. Толчок, укол ногтями в плечо… Очень скоро наша возня в бассейне превращается в игру под названием «кто кого утопит». Причем Ружена, кажется, играет в нее всерьез. Я выныриваю на другом конце бассейна и имею возможность чуть-чуть отдышаться. Играть с Руженой вполсилы в такие игры нельзя: реакция ее намного быстрее моей. Если задуматься над этим, становится немного не по себе. Реакция двадцатилетней девушки-студентки опережает реакцию пилота экстра-класса. Я чувствовал себя в прекрасной форме, скорость реакции у меня очень высокая: одна десятая секунды, и тем нс менее Ружена ускользала из моих захватов, как тень. Любопытно было бы замерить быстроту ее мышечных рефлексов, боюсь, что все каноны полетели бы к черту, вышло бы три сотые секунды, а то и одна сотая. Надо как-нибудь показать ее нашим физиологам.
— Плыви ко мне!
Я качаю головой.
Родись Ружена на пару тысячелетии раньше, она стала бы амазонкой, женщиной-воином. Ее легко представить на спине бешено несущегося мустанга, обнаженную, с развевающимися волосами и луком за плечом. Или на спине дельфина с трезубцем в руке. Или танцующую с кобрами в кольце костров. Да… А в наше время с такой фантастической реакцией Ружена — чемпион Универсиады по теннису, и ей пророчат скорую блестящую карьеру в профессиональном спорте.
Из воды я выношу Ружену на руках. От ее волос исходит тонкий русалочий запах. Лампы в глубине бассейна гаснут.
С востока небо над лесом заметно посветлело.
Я поднялся на веранду и поставил Ружену на теплый пол.
В комнате она нашла полотенца и халаты, и мы снова поднялись в спальню.
Я вышел на балкон.
— Не закрывай двери, Нерт.
Ружена обнимает меня сзади.
— Сейчас солнце взойдет, — говорит она.
Угол балкона врезается в разлапистую крону вековой сосны. Ветки топорщатся иголками, стараясь достать нас с Руженой, и царапают рядом в окно. Терпкий запах живицы щекочет ноздри. Ружена тянется у меня из-за спины, срывает несколько иголок, грызет кончики.
Небо между кронами сосен розовеет, появляются тени, и, наконец, прорвавшись сквозь частокол коричневых стволов и веток, солнечный луч падает нам на лица.
День начался.
2
Едва вибролет коснулся полозками края посадочной площадки рядом с геликоптером Ружены, высокий сухопарый пилот, бросив шлем на сиденье, выпрыгнул из кабины и уверенно зашагал к центральному входу в коттедж.
Я глянул на часы. Без четверти десять.
Это, не иначе, дядя Ружены. В безукоризненном вечернем костюме, наверняка чисто выбрит, выскоблен до синевы. Не удивлюсь, если узнаю, что он прилетел сюда прямо с затянувшегося под утро дипломатического приема. Было что-то странное в его лице, но с такого расстояния я не мог понять, что именно.
Погода, обещавшая быть такой хорошей, начала портиться. Еще когда мы с Руженой завтракали, небо обложило слоистыми облаками, и теперь накрапывал дождик. Погода в средине весны неустойчивая, а сегодня тринадцатое апреля.
Я отошел от окна и возвратился в кресло напротив камина. Огонь разгорался в огромном черепе динозавра, вмурованном в стену, наполняя асимметричные глазницы пляшущими отблесками. Можно представить, что это не огонь, а многораздвоенный язык дрожит в пасти между рядами серповидных зубов. В такт вспышкам пламени тени вокруг черепа колышутся, словно чудовище из провалов Макферсона старается ожить. Наверняка еще более эффектно это выглядит вечером или ночью.
Потянувшись за кочергой, я пошевелил угли в зияющей пасти. Пламя, вспыхнув ярче, осветило дальний угол гостиной, где на диване после бессонной ночи дремала Ружена.
Роскошный палевый ковер на стене увешан самым разнообразным оружием: бластерами, игольными парализаторами, ракетными карабинами, скорчерами, станнерами, аннигиляторами. А это — именное оружие, очень редкая модификация — черный лучемет облегченного типа «Каракурт», такие выпускались когда-то для оснащения теневых отрядов, как и неуклюжие плазменные отражатели «Везувий». Подобных уродов сейчас нет. С решением проблемы трансформации движущихся частей оружия на смену им пришли невесомые универсальные «Мутанты».
Этот арсенал, со слов Ружены, остался у дяди как воспоминание о его бывшей профессии терраторниса — звездопроходца-одиночки. Терраторнис с греческого — «посланец Земли». Теперь их никто не готовит. Идея не оправдала себя. Пятнадцать лет назад, в 2176 году был создан Центр Дальней Косморазведки, и все полномочия перешли к нему. Те представители старого племени, кто не взорвался, не сгорел, не задохнулся, вернулись на Землю и заняли самые разнообразные должности, как дядя Ружены, например: советник отдела психофизической подготовки Сил Межзвездного Десанта.
Дверь распахнулась, и в гостиную вошел… Меня поразило его лицо, я вдруг понял, что было в нем необычного, сверху вниз по оси симметрии оно было словно разделено невидимой линией. Левая половина лица принадлежала человеку лет тридцати, моему ровеснику, а правая, если смотреть на его профиль справа, — это был старик семидесяти лет. Волосы, уложенные в аккуратную прическу, имели однородный пепельный оттенок, но я мог бы поспорить с кем угодно, что это — ухищрения косметики. Волосы у него должны быть седые справа и темные слева, как и его брови. Теперь я вспомнил: этого человека за глаза звали Двуликий Янус!
Я встал с кресла.
Ружена проснулась и вскочила с дивана. Я сказал — вскочила, хотя движение это тяжело описать: она только что лежала и вдруг словно перелилась в другую форму.
Двуликий Янус подошел к ней, Ружена обняла его за шею и поцеловала в щеку:
— Здравствуй, дядя. Как ты добрался?
— Спасибо, хорошо. Зачем вскочила? Спи, — он повернулся ко мне.
— Знакомься, дядя, — Ружена смущенно улыбнулась.
Я кивнул, не отрывая взгляда от его лица.
— Нерт Линдей.
— Очень приятно. Меня зовут Рой Спаргинс.
Он протянул правую руку. Это была ладонь старика со вздутыми венами и мелкими пигментными пятнами на тыльной стороне. Однако пожал он мне кисть довольно сильно. Я невольно перевел взгляд на его левую руку. Ею мог обладать мужчина не старше сорока лет.