Бабушка все переживала, что через матрас пройдет холод, и подложила Сереже снизу вдобавок шерстяное одеяло. И еще норовила подоткнуть одеяло, которым его укрывали, чтобы он не раскрылся ночью и не простыл. Но, укрытый так, Сережа чувствовал, себя словно в силках, и понемногу выдергивал из-под матраса край одеяла. Засыпая, он вглядывался за стекло горки. Горка превращалась в сказочный расписной замок со стеклянными вратами. Иногда, проснувшись среди ночи, он слышал, как посуда в горке едва позвякивает. Это ходит бабушка. То к ванной, то к дедушке. На кухне горит свет, дверь из комнаты в коридор приоткрыта, и виден кусок освещенной стены коридора.
Сережа раньше и предположить не мог, что кто-либо из его родни способен на такую жуткую процедуру, как колоть уколы. А между тем бабушка это делала несколько раз в день. И даже ночью. И хоть таинства укола выполнялись за дверью, в дедушкиной комнате, и были скрыты от Сережиных глаз, он догадывался, какие ужасы претерпевает дедушка. Особенно страшно ночью. Бабушка тихо вставала с кровати, прикрывала дверь в комнату дедушки и включала там настольную лампу. Ночные звуки из соседней комнаты -зловещие знаки леденящего душу таинства.
Сережа пару раз днем подглядел в щелочку и скоро стал определять по звуку: вот бабушка зашла к дедушке, поставила на стеклянную полочку бутылочку со спиртом. Минутная тишина. Это бабушка протирает ваткой со спиртом ладони. Вот тихий тонкий звук стекла. Это она возится с флаконами, в которых лекарство. Вот она открыла блестящую металлическую коробочку со шприцем. Тишина – бабушка набирает в шприц лекарства. Ставит пустые флаконы на стол. Скрипнула кровать, это дедушка повернулся так, чтобы бабушке было удобнее уколоть. Как говорит бабушка – подставил ягодицу. Минутная тишина. Самый жуткий момент. Бабушка делает укол. Вот снова кровать скрипнула, но уже иначе, это дедушка отвернулся после укола. Вот бабушка положила шприц обратно, звякнув коробочкой.
Бабушка хоть и расстилала для себя узкую железную кровать, которая стояла в большой комнате у окна, но спала лишь урывками. Днем она шла на работу. Отец и дядя Витя подменяли бабушку, когда она уходила. Сережа слышал, как она сказала им, что рада, что они приехали. А то она весь свой отпуск израсходовала. А отпуск по уходу, поскольку они приехали, брать не будет. Когда бабушка приходила с работы, но отец или дядя Витя были в комнате у дедушки, она ложилась на черный диван и отсыпалась. И ей было не до Сережи. Отцу и дяде Вите тоже. Они подолгу о чем-то, говорили на кухне. Сережа впервые увидел отца курящим. На кухне бабушка позволяла сыновьям вытянуть пару папирос. А дедушке в куреве отказали. Сережа любил, когда после папиного курения проветривали кухню, и открывали форточку. Со свежим воздухом влетали звуки внешнего мира. Кухня выходила окном во двор. Из окна можно было смотреть на покрытые снегом ветви высоких берез. А если стать на стул, прикоснуться лбом к стеклу и посмотреть вниз, можно было увидеть край заснеженного двора. Там играли мальчишки. Ни березам, ни мальчишкам не было до Сережи никакого дела. Мальчишки даже не подозревали о его существовании. Этот заснеженный город не знал о его существовании. Его во двор не пускали. У мальчишек были валенки, а его пальто и ботинки оказались не по здешним холодам.
– Не хватало еще, чтобы ребенок заболел, – сказала бабушка.
И снова ее слова прозвучали как приговор. Сережа не знал, куда ему приткнуться. Из-за холода окна в комнатах были плотно закрыты, и щели законопачены ватой. Открывалась только форточка. С улицы днем шел мягкий однотонный свет, свет заснеженного города. Стекла мороз расписал диковинными, замысловатыми узорами, какие Сережа видел до того только на новогодних открытках. Он привык к другой зиме, почти без снега, когда в окна светит хоть не жаркое, но яркое южное солнце, и на стекла ложится не морозный узор, а тонкие арабески, тени голых веток акаций и каштанов.
Ни детских игр, ни книг для детей у бабушки не было. Сережа от скуки выходил в коридор и подолгу разглядывал золотые якоря на черной морской шинели дяди Вити. Больше в квартире не было ничего интересного. Можно еще разглядывать посуду в горке и книги из книжного шкафа. Книг было много, но это были книги для взрослых. Попадались, Сережа уже понимал, нерусские книги. В некоторых встречались странные картинки. Папа сказал, что это бабушкины книги по медицине. Но в самом углу нижней полки Сережа раскопал две, ни на что не похожие, совершенно диковинные. Буквы на темно-синей обложке с золотым тиснением казались чудными колдовскими значками. Страницы книг чистые и гладкие, добавляли странности, так как, сразу было видно, что открывали их редко, если открывали вообще. Самое странное, Сережа, впервые видевший такие значки, полистав странные книги, сообразил, что они сшиты задом наперед, и догадался, что наткнулся на след какого-то загадочного, непонятного задомнапередного мира. Отец от его расспросов только отмахнулся. Тогда Сережа показал странную книгу бабушке.