Встречи Сергея с Ларисой были нечасты. А чаще ему и не требовалось. Не журавль в небе, не синица в руках, а скорее откормленная курочка, у которой под кожей прощупывается мягкий жирок. Достоинств, что на тринадцать лет моложе. Да и тринадцать – несчастливое число. Жена, может быть, не такая свежая, его ровесница, но следит за собой, как может. Жиру не набирает. В Ларисе есть существенный плюс. Она замужем, разводиться не собирается. Ей огласка была ни к чему. И Сергею ни к чему. Сергей так старался не проколоться, что машину ставил на стоянке у магазина за квартал от ее дома. Вряд ли он примелькался там. Встречи были редки. Чаще не надо. Оба ценили в свиданиях не количество, а качество. Но качество страдало. Время встреч максимально сжато. Никаких рассуждений и обсуждений. Только воспаленной губой припади и попей. Попили и разбежались. К тому же, качество стало с некоторых пор проблемой для Сергея. Конечно, куда тут до такой тонкой материи, как национальный вопрос. Когда Лариса, выдавала что-нибудь нелестное насчет нацменов, Сергей не спорил.
Сергей чувствовал, что Венины куплеты Ларису удивили. Пока он думал, что ей ответить, Веня успел выдать:
Ну, кто же тебе Сара
Внушил, что мы не пара
Да мы такая пара
Что это боже ж мой
Увижу тебя, Сара
Забуду я, что старый
Косой, кривой, и чуточку хромой
И снова Сергей услышал тихий звон Вениного колокольчика. Пришлось отключить телефон. Сергей высадил Леню. Теперь нужно было решать с Веней. Ни Дима, ни Сергей не знали Вениного адреса. Поехали на пятачок, где находилась Венина мастерская, в надежде, что там, в торговых точках подскажут его адрес. Дима держал Веню, а Сергей пошел в разведку.
Как у человека пульс хорошо различим не у самого сердца, а на запястье, так и у города настоящий пульс жизни бил совсем не на площади напротив горкома, а за несколько кварталов, на так называемом пятачке. Тут, у остановки, где скрещивались главные городские транспортные артерии, все свободное пространство было впритирку заполнено киосками – стекляшками, торгующими всякой всячиной. Когда-то, в эпоху тотального дефицита, на этом убогом и замызганном месте, усталые хмурые злые от долгого ожидания люди, работая локтями, впихивались в битком набитые грязные, пропахшие бензином автобусы. Те времена канули. Маршрутки дали людям почувствовать себя людьми. Витрины киосков запестрели всеми цветами радуги. И даже прежде неприглядный, непривлекательный, отдававший свинцом газетный киоск расцвел, маня прохожего глянцевыми телами красавиц. Тут, рядом с полуобнаженными дивами примостилась и Венина мастерская. И Веню тут прекрасно знали. Продавщица из соседней булочной сказала, что адрес с номером дома и квартиры она не помнит. Но, знает, что он живет в девятиэтажке несколько кварталов вверх от пятачка..
Пользуясь случаем, Сергей на минуту спустился к базарчику художников. Вот он, Ларискин муж у своих каракулей. Увидев, Сергея, даже улыбнулся ему. Кто еще купит его картину? Знал бы он, кто у него купил и кому он улыбается. Итак, муж у картин. Осталось разобраться с Веней.
Девятиэтажек в указанном им месте немного. Подъехали к одной. Людей в жаркий полдень во дворе нет. Дима пошел спрашивать в подъезде. Время уходило. Сергей нервничал. Веня сладко похрапывал на заднем сидении.
Опрос дал результаты. Нашли в третьем по счету доме. Веня жил на восьмом этаже. А лифт не работал. Тащили его, как партизаны раненого бойца. В моменты привалов отдыхали, привалив погруженного в мир грез, Веню к стенке. Сергей бы с удовольствием пристрелил его тут у стенки.
Стены и даже потолок подъезда являли собой свидетельство обширной сексуальной эрудиции местных подростков. Когда на площадке пятого этажа Сергей увидел стишок «Веня-жид по веревочке бежит», он понял, что они идут верным путем. И вот восьмой этаж. Нашли в Вениных карманах ключ. Уложили Веню на диван. В ту же секунду Веня издал храп. Сережа пошел в ванную помыться, а Дима остался в комнате следить, чтобы Веня не упал с дивана.
– У него на тумбочке тонометр, – сказал Дима, когда Сережа вернулся, – Я померил, а у него высокое давление. Это опасно. У меня мама гипертоник. Как мы его оставим?
– Молча. Моя мама тоже гипертоник. Сама справляется.
– Нет, это опасно. Он же спит. Еврей не может оставить еврея в таком состоянии.
– В спящем состоянии? – разозлился Сергей. Время уплывало из-под ног, – Он спит, а мы с ним носимся. И евреи тут ни при чем. Должны быть лекарства. Найдем, дадим, и никуда он не денется.