Сергей равнения в шеренге нарушать не собирался. Он к байкам сапожника, взявшего на себя роль еврейского Гомера, явил подчеркнутое равнодушие. Отошел подальше, к входной двери, ближе к свежему воздуху, и, чтобы себя занять чем-то иным, тронул рукой колокольчик.
– По ком звонит колокольчик? – с мягкой улыбкой человека прекрасно понимающего его поведение, отозвался Веня, – Как у Хемингуэя, мой колокольчик звонит и по вас. Вы можете стоять у двери и воображать, что ваше дело сторона. Но, вам, я думаю, и раньше случалось слышать звон еврейского колокольчика.
– Что это за колокольчик такой особый? – фыркнул Сергей.
– Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Раз вы так сейчас говорите, значит, вы его слышите. И будете слышать.
– Мне медведь на ухо наступил, – Сергей попытался уйти от неприятной темы, сведя все к шутке.
– Русский медведь? – спросил Веня, нажимая на первое слово. Сергей только криво улыбнулся, – Понятно. Вы позиционируете себя как гордого сына славян. А вы не замечали такого удивительного феномена, что вы оцениваете людей по тому, как они отзываются о евреях. И на основании этого вносите в свои знакомства соответствующие коррективы?
– Не замечал. Я когда с людьми разговариваю, не спрашиваю их предварительно, что они думают о евреях, – ответил Сергей и подумал: ишь, какие словечки сапожник, вворачивает, «позиционируете», «феномен», «коррективы»
– А этого не требуется. Они в какой-то момент сами себя обозначат.
– А вы думаете, интересно, когда через слово – еврей. У Пушкина предок был вообще эфиоп. И он про эфиопское происхождение вообще не вспоминал. И учился в лучшем учебном заведении, вращался в высшем свете. Гордость русской поэзии.
– А вы уверены, что он вращался, как остальные и ничего не чувствовал? – просил Веня, и, словно потеряв интерес к Сергею, повернулся ко Льву Николаевичу. Но Сергей видел, что Венины слова рассчитаны и на него.
– В чем человек проходит, как хозяин необъятной Родины своей? Как долго он может проходить в нашей обуви? – сказал Веня, – Он не может выбросить ее, потому что негде купить новую. Человек идет к сапожнику. Потому что с мокрыми ногами или с мозолями на ногах он не хозяин необъятной Родины своей? У нас какая идеология? С мозолями на руках человек хозяин Родины своей. А про мозоли на ногах ничего не упоминается. Так я вам скажу, с мозолями на ногах – не хозяин, – Веня поворачивал ботинок к себе подошвой, – Сапожник первым делом смотрит на обувь с этой стороны. Она может многое сказать. Правильно стертый каблук – это правильно поставленная нога. Это красивая линия ноги и хорошая осанка, это привлекательность- Веня наклонился ближе ко Льву Николаевичу и спросил, – Женат?
– Нет, – ответил отец. Сергей насупился. Еще ему не хватало еврейской свахи в виде сапожника.
– Ну, так вы заходите, – сказал Веня, и бросил на Сергея быстрый хитрый взгляд.
Хитрый взгляд сапожника Сергею не понравился. Словно в его жизнь пытаются внедрить чуждую, абсолютно ненужную компоненту.
Сергей постарался выбросить Веню из головы. Но его слова там зацепились, точно упрямая инфекция, которая тлеет-тлеет, а потом и напомнит о себе. Случалось Сереже невольно вспомнить его хитрый, лукавый взгляд, словно Веня Сережу насквозь видит. Видит даже больше, чем озабоченная холостяцкой Сережиной жизнью мама. Может быть, он знает и про Наташку? Нет, если бы он знал, знали бы и родители. А уж мама бы точно начала приставать к Сереже. Но зачем Вене спрашивать, женат ли Сережа? Сосватать хочет? Вот тут вы, товарищ сапожник и ошиблись! У него своя голова на плечах. Знакомства через сапожника-еврея – это какой-то Шолом Алейхем. Шолом Алейхема Сережа считал малоинтересным. Но он что-то слышал, что в его рассказах присутствуют и сапожники и сватовство. Это ведь совершенно не его мир. Да и не мир его отца.
Как бы между делом в разговоре с отцом Сергей спросил, что, кроме туфель, может связывать его с сапожником. Лев Николаевич сказал.
– Сапожник – тоже профессия. Людвиг Фейербах был сапожником.
– Так, то Людвиг Фейербах.
– А Веня не всегда был сапожником. Он работал, кстати, на вашем заводе, когда ты еще в школу ходил. Был или экономистом, или бухгалтером. А потом у него пошли какие-то неприятности. Он уволился. И он пошел сапожником. По фамильной линии и очень рад. Сталин, кстати, тоже был сыном сапожника. А Веню как сапожника многие ценят.