Но что-то же делать надо! Придется рисковать. Тем более, что он уже почти у цели, и лишь несколько метров холодного камня отделяют его от Алосты. Вся надежда на судьбу.
Готовился он тщательно. Несколько раз проговорил в уме последовательность операций, убрал уже ненужную невидимость, проверил тело - все ли в порядке. И когда понял, что дальше тянуть нечего - сделал первое, ключевое движение.
Тишина взорвалась у него в голове, ударила сразу отовсюду - и сверху, и с боков, и снизу. Свет факела померк, вязкая темнота залила все вокруг, и он шел в этой темноте, точно по пояс в озере густого киселя, каждый шаг длился, казалось, тысячу лет, перед глазами висела ослепительно-яркая синяя радуга, но почему-то она ничего не освещала. Боль холодными клещами сдавливала виски, и он едва не потерял равновесия. Но все-таки идти было можно, и он шел.
А потом вдруг тишина лопнула, разлетелась острыми, ледяными осколками, в голове вспыхнул пронзительно-белый свет, и Хенг понял, что переход завершился. Тогда он рискнул открыть глаза.
Все получилось. Он был здесь, по внутреннюю сторону стены, в двадцать седьмой камере. Когда голова перестала кружиться, он смог оглядеться.
Камера оказалась почти такой же, как ему представлялось. Маленькая, шагов пяти в ширину, она уходила вглубь шагов на десять. Высокие, сужающиеся точно воронка стены незаметно переходили в сводчатый потолок. В стене возле двери, воткнутый в ржавое кольцо, чадил догорающий факел. И лишь одно отличие.
Алосты здесь не было.
9
Вместо нее к дальней, едва выступающей из мрака стене был прикован какой-то человек. И прикован основательно - толстые стальные кольца обхватывали его туловище в нескольких местах, шею сдавливал широкий обруч с длинными, слегка искривленными шипами.
Хенг растерянно молчал. Как же так? Ведь здесь должна быть Алоста! И ярус третий, и камера та самая. Неужели Старик наврал? Но зачем ему врать? Если он и хотел обмануть Хенга, выдать его страже, нашел бы способ получше.
Молчание нарушил узник:
- Мир тебе! - голос его оказался неожиданно сильным, словно не было ни камеры, ни цепей, ни тугого ошейника.
- Здрасте, - удивленно пробормотал Хенг. - Я, наверное, ошибся. Это двадцать седьмая камера?
- Видишь ли, меня тащили с завязанными глазами, так что уж не знаю, ответил узник. - Может, и двадцать седьмая.
Он помолчал, и, как показалось Хенгу, прислушивался к чему-то. Потом, чему-то улыбнувшись, произнес:
- Было бы весьма неплохо, если бы ты взял факел и подошел поближе. Хотелось бы разглядеть того, кто ходит сквозь каменные стены. Такое случается нечасто, стоит запомнить. Тем более, факел скоро догорит. По моим расчетам, ему осталось светить не больше часа.
Хенг вытащил факел из облупившегося бурой ржавчиной кольца и шагнул вглубь камеры.
При свете рыжего огня он смог разглядеть узника получше. Тот оказался куда старше, чем можно было бы предположить по его голосу. Почти всю его грудь покрывала седая борода, грива седых волос падала ему на плечи, лицо избороздила сеть морщин, но глаза были молодые, неожиданно веселые.
- Вот, значит, ты какой, - улыбнулся узник. - Ну, давай знакомиться. Поступим традиционно. Поскольку я старше, сперва расскажи о себе. Кто ты? Как твое имя? Кто послал тебя?
Вопросы он задавал мягко, но Хенгу вдруг сделалось немного не по себе. Точно на экзамене, к которому не слишком усердно готовился.
- Меня Хенгом зовут, - хрипло, сам удивляясь своей робости, ответил Хенг. - Я в услужении у господина старшего инквизитора.
- Интересные у господина инквизитора слуги, - задумчиво протянул узник. - И что же, это он тебя послал?
- Нет, - возразил Хенг. - Я сам пришел. Только я, кажется, ошибся. Я думал, в этой камере Алоста, а тут вы вместо нее.
- Давай-ка все по порядку, - прервал его узник. - Для начала скажи имя твоего господина.
- Старший инквизитор Авмен-Кида, священнослужитель четвертого ранга. А что?
- Авмен, значит? - переспросил узник, чуть помолчав. - Как же, знавал я Авмена. Невысоко он взлетел, четвертый ранг... Да, бывает. Впрочем, это и к лучшему. А кто такая Алоста?
- Ну, один человек, - уклончиво протянул Хенг. - Я думал, она в этой камере, мне так господин инквизитор сказал.
- Так, значит, прямо и сказал? - усмехнулся узник. - Я смотрю, у тебя с твоим господином довольно-таки необычные отношения. А что Алоста? Почему она должна быть здесь?
- Ее в колдовстве обвинили, - хмуро отозвался Хенг. - А она никакая не колдунья. Ну, я и пришел за ней. Чтобы на волю увести.
- Интересно получается, - вновь усмехнулся узник. - Очень, очень интересно. Насколько я понял, некую Алосту обвинили в ведьмовстве и начали следствие. Господин старший инквизитор зачем-то сообщает своему слуге, где она сидит. Слуга сам, по своей воле, отправляется на поиски, бросает, можно сказать, вызов Священному Ведомству. И по всему видать, задача ему по плечу. Стража его почему-то не остановила, сквозь стену толщиною в пять локтей он прошел как нож сквозь масло. Насколько я понимаю, это не каждый умеет. Такая вот картина. Тебе не кажется, друг мой Хенг, что в этой картине многого не хватает?
- Ну, может быть, - кивнул Хенг. - А что вам неясно?
- Прежде всего, почему ты решился на такую авантюру ради этой Алосты? Я чувствую, тебе нелегко было.
- Потому что я... Потому что она, - Хенг замялся, - в общем...
- Все ясно, - отозвался узник. - Дальше можешь не продолжать. Прекрасно понимаю, как тяжело выразить это в словах. Сколько ей лет-то хоть?
- Как и мне, семнадцать. Почти.
- Понятно. И откуда же эта девочка?
- Со Змеиной улицы. С теткой они там живут. Жили то есть, поправился он. Удивительное дело - вопросы старого узника не раздражали его, и даже было странное чувство, будто он пришел к врачу и рассказывает о своих болячках.
- Давно ее взяли?
- Вчера утром. А я только ночью узнал. С утра - сразу сюда. - Но до этого, насколько я понимаю, состоялся разговор с господином инквизитором? Иначе откуда бы тебе знать, куда ее посадили?