Осенний воздух полоснул пронизывающей стылостью, и я пожалела, что выбежала в легком плаще. "Вы не замерзнете?" — забеспокоилась Софья Карповна, едва я с ней поздоровалась. Когда я у нее работала, она такой заботы о нашем здоровье не выказывала! Даже когда Ритка Соловьева уходила в декрет, она была ужасно недовольна. Но сейчас в глазах Софьи Карповны стояла неподдельная тревога, и я поспешила ее успокоить: "Ничего, я закаленная!"
— Я долго вас не задержу, — пообещала она и села на скамейку. И вдруг всегда прямая спина Софьи Карповны явно округлилась под пальто. Нет, не ссутулилась, но как-то обмякла, плечи опустились. Почему? Годы? Служебные неприятности? Впрочем, Софья Карповна тут же вздернула плечи. Заметила мой взгляд? Или сказалась сила привычки?
— У нас к вам просьба, — начала она. — Не могли бы вы посидеть на экзамене?
Всего-то навсего? Я была разочарована.
— Почему именно я? Полно других преподавателей.
— Ну да, вы. Во-первых, как прекрасный специалист… — нарочно льстит или всерьез так думает?. — А во-вторых, вы у нас работали, знакомы, так сказать, со спецификой производства, — улыбнулась своей полуулыбкой. — Поэтому мы и обращаемся к вам и просим быть беспристрастным арбитром.
— Арбитром? — удивилась я.
— Ах да, я вам не сказала, в чем суть. У студентки это третья попытка. Поэтому мы собираем комиссию. Она много пропустила и сдает не в срок. А Маргарита уперлась и никак не хочет ставить ей положительную отметку. Ну ни в какую!
— Маргарита? — переспросила ее.
— Конечно. Вы же знаете Соловьеву…
Знала ли я Ритку? Когда мы десять лет назад вместе вернулись из аспирантуры и засучив рукава стали "поднимать на себе" посещаемость и успеваемость на курсе, мне казалось, что знаю. Ей и тогда легко удавалось навлечь на себя гнев администрации.
…Идет совет факультета. В президиуме — декан и его заместители. Софья Карповна делает сообщение об итогах сессии:
— Успеваемость в этом году по сравнению с прошлым в целом повысилась на 0,75 процента. Однако по некоторым дисциплинам она заметно снизилась. В частности, по политэкономии количество двоек в этом семестре на 1,1 процента превышает количество двоек в предыдущем, что говорит о низком качестве работы преподавателей по борьбе за успеваемость… — многозначительная пауза, взгляд, направленный на нас.
— Это говорит о низком качестве шпаргалок, — засмеялась Маргарита, — ровно на одну и одну десятую менее качественные, чем в прошлом.
Мы тоже возмущались тем, что ради процентов нужно завышать отметки. Но втихаря. А Ритка — на весь "совет". Ну, и сбила, конечно, принятую в таких случаях серьезность момента.
— Скоро знания студентов погонными метрами измерять станут! — предположил кто-то.
— Сантиметрами, — уточнила Ритка.
— Утешительный приз бы установить. За неудачно списанный билет.
— Нет, лучше, за удачно…
То, что на экзамен умудряются протаскивать даже учебники, ни для кого не секрет. Ко мне однажды явилась студентка, так обложенная книгами, что, когда ей предложила: "Садитесь", она честно призналась: "Не могу". Стоит — руки-ноги в стороны, несгибаема, как водолаз на суше. Ее, конечно, выгнала. Но она пришла снова, уже не так явно "экипированная". А потом еще и еще, пока не взяла наконец измором. Так что лучше ничего не замечать, себе дешевле. Выгнать-то все равно мы не можем: нарушатся проценты, которые кафедра подает в деканат, деканат — в ректорат, а оттуда — в министерство. И тут уж ничего не поделаешь, потому что зависит не от нас, не от Софьи Карповны и даже не от ректора…
Все это понимали. Кроме Ритки. То есть и она, конечно, понимала. Но высказывала свое возмущение вслух. А кому такое понравится? Во всяком случае, не Софье. Она и по-хорошему с Риткой пыталась. "Папа Громовой, — рассказывала о студентке, которой Ритка никак не ставила зачет, — работает в спорткомитете. Он сейчас помогает оборудовать наш спортзал. Институту он нужен… Папа Толдеевой работает в Главном архитектурном управлении. Он нужен для…" "Нужен, нужен, — перебивала Соловьева. — Скоро наш институт превратят в огромный нужник!"
Тогда Софья Карповна выдвинула крылатый лозунг: "Нет плохих студентов, есть плохие преподаватели". И с этих крылатых позиций на каждом собрании долбала Ритку за каждую двойку, за каждый незачет. "Соловьева, почему у вас Крохина до сих пор не пересдала?" — "А это вы у нее спросите". — "Завтра — последний день сессии. Учтите это". — "Каким образом? Может, в Ялту полететь? Крохина вместе с родителями уже там. Смывает в Черном море пыль от учебников по политэкономии", — улыбалась Ритка всеми своими ямочками: по две на каждой щеке.