– Честно говоря, я и не собиралась ничего делать, просто испугалась вдруг, я же не знала, как ты примешь подобную новость.
– Дурочка, – ласково сказал Федор, – жаль я раньше этого не знал, отец обрадуется ужасно, и что бы там у него не произошло, эта новость ему сразу настроение поднимет.
Лорина
Бог наказал меня за то, что я совершила, теперь я умираю. Всего-то прошло меньше трех лет, а я уже не могу сама себя обслуживать. Лежу как бревно и думаю, думаю, только мыслей хороших в голову не приходит. Наверное, я моральный урод, как мои родители, или как мать моего друга. Иногда я вспоминаю о ней и никак не могу понять: два сына и притом один из них любимый, а другой – будто не она его рожала. Если бы у меня были дети, я наверняка их любила бы одинаково. Во всяком случае никогда не показывала бы одному, что он для меня второй сорт, а его брат самый лучший. Когда мы были детьми, Юра часто ко мне приходил, он всегда был одет хуже старшего брата, хотя разница в возрасте у них была маленькая, года полтора, наверное. Мы странно познакомились с ним, он внезапно напал на парня, с которым я столкнулась, катаясь на велосипеде. Парень был совсем не виноват, и я почти не пострадала, так, чуть коленку ободрала и все. Велик у меня был старенький, его нам отдали какие-то знакомые родителей, но я все равно была счастлива и очень быстро на нем научилась кататься. Вот и гоняла по нашему парку, потом научила кататься Юру и мы гоняли по очереди. Его старший брат тоже выходил в парк, у него был свой велосипед, но с ним я не дружила. Однажды он сказал, что велосипед родители купили им на двоих, но он не даст его младшему, потому что тот может сломать что-нибудь. Самое смешное, старший плохо катался, а Юра хорошо. Но разве это было кому-то интересно? Потом бабушка с дедушкой меня увезли в Подмосковье, на дачу, и я наконец почувствовала себя любимым ребенком. Несколько лет мы с моим другом не виделись, а однажды он появился на пороге нашего дачного дома. Я даже не узнала его сразу, так он вырос и таким красивым стал. Или мне так тогда показалось, не знаю. В восемнадцать лет он женился, его женой стала женщина лет тридцати. Очевидно, комплексы из детства так и остались при нем. Я сперва очень переживала, даже плакала по ночам, когда никто не видел. Думаю, я была в него влюблена, но потом меня закружила институтская жизнь, и мы опять почти не виделись. Через несколько лет я вышла замуж, но очень быстро развелась, поняла, что брак был ошибкой. Потом узнала, он тоже развелся, но довольно быстро женился снова, теперь уже на своей ровеснице. В те разы, что мы с ним виделись, а это бывало крайне редко, я заметила, он равнодушно говорит о своих детях и так же равнодушно о женах. Однажды я спросила:
– Ты любил хоть когда-нибудь?
– Да, – ответил он, подумав. – Я любил мать и отца, но они меня совсем не любили. Всю любовь они отдали старшему, не знаю, может, так всегда происходит. Тебя ведь тоже не любили твои родители?
– Не любили, но мне больше повезло, у меня были бабушка и дедушка, они заменили мне всех.
– Повезло, – задумчиво проговорил он, – а меня так никто и не любил.
– Но ведь твои жены, они-то наверняка тебя любили.
– Не знаю, мне это было безразлично.
– А ты знаешь, что я тоже была в тебя влюблена?
– Знаю, но я всегда видел в тебе только друга. Наверное, я вообще не способен на любовь. Не дано мне этого.
– Так не бывает, каждый человек наделен чувством любви, но только у некоторых это чувство спит. Его не разбудили в детстве или накрепко заперли где-то так далеко, что теперь и не достать. Постарайся найти в себе это чувство, ты же понимаешь, твои дети интуитивно знают, что ты их не любишь. Не боишься, что они вырастут такими же равнодушными и холодными? Послушай меня, я ухожу из этого мира, постарайся полюбить своих детей, ты, как никто другой, знаешь, как страшно быть ненужным.
– Никуда ты не уйдешь! Я принес деньги, мы найдем тебе подходящего донора и после операции ты будешь жить долго и, надеюсь, счастливо.
– Где ты взял эти деньги? Ведь ты не так много зарабатываешь, а я не хочу, чтобы ты отрывал деньги у семьи.
– Неважно. Это деньги тебе на операцию, не волнуйся, семья не пострадает.
Он давно покинул палату, а я была все еще в недоумении. Полис, за который я платила несколько месяцев назад, давал мне возможность умирать с относительным комфортом, но никакую операцию я оплачивать не собиралась. Каждый должен ответить за свои поступки, вот теперь пришла и моя очередь. Так зачем же бороться с судьбой, она лучше знает, как и когда нас наказывать. Я ни на что не в обиде, как вышло, так и вышло. Завещание давно написано, никого у меня не осталось, вот только Юра, мой последний и единственный друг, но он сам выберет свою судьбу.