— Щедрин уже умер к концу 80-х годов.
— Произведения же его оставались, вот я и читал их…
Ланщиков заразительно улыбался, щуря разноцветные глаза, кудрявые волосы красиво поблескивали на солнце, даже веснушки его не портили. На улице была весна, солнце, первая зелень, ему хотелось побегать, попрыгать, как щенку, а тут нудные вопросы…
— А Чехова вы любите? — спросила я для очистки совести, мне не хотелось новой двойки.
— Люблю.
— За что?
— За все его хорошие рассказы.
Девятиклассник увертывался от двойки все ленивее, поединок явно шел к концу.
— Какие вы знаете его пьесы?
— «Каштанку».
Опять все засмеялись, и я сама не удержалась, глупость его ответов даже не злила. Может быть, и правда он еще не дорос до девятого класса?
Но позднее в тот же день я оказалась с Ланщиковым в кинотеатре.
Он заметил меня в фойе и подошел развинченной походкой, покачивая на ходу плечами, руками, ногами почти одновременно, точно он танцевал один из современных дергающихся танцев.
— Меня удивляет, — сказала я, — что вы, человек из интеллигентной семьи, не любите читать.
— Ха, интеллигентной! Это вы насчет высшего образования моих предков? Подумаешь, отец как был сиволапым мужиком, таким и остался… Деревня, одним словом, диплом высидел, а на большее мозгов не хватает, ничего современного не понимает, не признает…
Все это говорилось без всякой ненависти, мальчик просто констатировал факт. Потом Ланщиков, высокомерно откинув голову, внимательно оглядел проходивших девочек.
— Неужели вы совсем не уважаете своих родителей? — спросила я.
— Я? Не уважаю? Вы шутите, Марина Владимировна? — Ланщиков мгновенно перестроился, даже слеза появилась в голосе. — Как можно не ценить таких великолепных предков? Ведь они — типичный пример смычки деревни и города. Мама так боится деревни, что ни разу к родным отца не ездила. Ей кажется, что в деревне коровы разгуливают по улицам так же свободно, как у нас легковушки, а у нее с детства конфликт с рогатым скотом…
Раздался третий звонок, мы пошли в зрительный зал, но у меня остался странный осадок после этого разговора.
Я стала пристальнее приглядываться к этому человеку, поражаясь тому, как мгновенно он умел менять о себе мнение у самых разных людей. Даже Лисицын, из которого он действительно виртуозно делал козла отпущения, постоянно вертелся возле его парты, хихикая над шуточками Ланщикова.
Первый месяц в десятом классе все настолько дружно бездельничали, что Кира Викторовна пригласила меня на воспитательный час, чтобы совместно устроить 10-му «Б» педагогическую порку. Я должна была их «попугать», сообщив о новых требованиях по литературе в разных институтах.
Объявив повестку дня, она ушла на заднюю парту, а я вышла к столу, обдумывая, как поэффективнее воздействовать на этих жизнерадостных лодырей.
И вдруг подняла руку Чагова.
— В чем дело? — спросила я.
— Можно мне слово?
Немного удивившись, я разрешила. Чагова обычно не любила выступать на собраниях. Она встала и почему-то прошла вперед, к парте развалившегося, как всегда, Ланщикова.
Она была совершенно спокойна, золотистые волосы лежали ровной аккуратной волной, только на бледном лице горели два красных пятна.
— Встань! — сказала она почти просительно.
Ланщиков развалился еще больше, но в глаза ей не смотрел.
— Встань! — более резко повторила Чагова, и Кира Викторовна стала торопливо выбираться из маленькой парты, явно не рассчитанной на ее рост.
— Встань! — голос Чаговой накалился, но, поскольку Ланщиков пригнулся над партой, она одной рукой рывком приподняла его за ворот, а другой ударила его по лицу наотмашь, раз и другой.
— Чагова! — вскричала Кира Викторовна, а та сказала обычным спокойным тоном, не обращая на нас никакого внимания:
— Поясни, за что получил, если не трус…
— И это староста! — простонала Кира Викторовна. — Зубы хоть целы?!
Ланщиков открыл рот, пощелкал зубами с самым деловитым видом и сказал:
— Целы.
Многие засмеялись.
— За что ты его, Чагова? — спросила Кира Викторовна.
— Пусть сам скажет…
Но тот только пожал плечами, точно его все это совершенно не касалось.
Опять раздались смешки, Ланщиков явно переводил эту сцену в разряд шутливых и несерьезных. Чагова это поняла, встала и спокойно, не спеша пояснила:
— Вы все знаете, что он за мной давно ходит. Почти весь девятый класс. Может, потому, что я не смеялась над его штучками?! А вчера я пошла с Митиным в кино. Когда он проследил, не знаю, но возле моего дома на нас напало человек десять его дружков…