Сзади кто-то вздохнул. Я оглянулась — Птицына. Она шепнула:
— А все-таки вы не решитесь сказать им правду…
Она, единственная из девочек, не переоделась, пришла в том же самом брючном костюме, в каком ходила на уроки, в переднике, только сильно подвела глаза, от чего выглядела довольно вульгарно.
— Это так же пошло, как и грим современных девушек.
Она не обиделась, ее наша пикировка не утомляла так, как меня.
— Нельзя же выделяться до такой степени, все гримируются…
Тон ее был спокоен, она не понижала голоса, и на нас стали выразительно шикать болельщики «Лемуров».
После двухчасового пения настало время танцев. Стулья были мгновенно отодвинуты к стенам, и в центре зала закружились три пары девочек, решивших не ждать трусливых «джентльменов», подпиравших стены с ироническими лицами.
Птицына сидела рядом со мной и посмеивалась, как старшая, наблюдающая возню малышей, пока перед нами не оказались Ланщиков и Куров.
— Ну, как? — спросил Ланщиков, одним глазом поглядывая на меня, другим — на Птицыну. — Ваше мнение, Марина Владимировна?
Я малодушно колебалась, мечтая о случае, который помог бы мне сбежать.
— А сколько ребят тут из других школ пришли, в ногах валялись, лишь бы пустили… — Куров выпятил пухлые сочные губы, а Птицына ехидно не сводила с меня своих подведенных глаз.
Пути к отступлению не было.
И я сказала, точно прыгая в ледяную воду.
— У вас ужасный репертуар.
— Почему? — голос Курова прозвучал совершенно по-детски. — Мы поем то, что и по радио, и в кино…
— Там тоже много передают пошлости…
— А почему вы думаете, что ваш вкус — хороший, а наш — плохой? — Тут же вломился в амбицию Ланщиков и повернулся к Курову. — Вот видишь, говорил — не зови. Она же нас презирает.
Я ждала, что Птицына вмешается, но она не произносила ни слова, пока я тщетно пыталась им объяснить, что плохого в их песенках, почему они неудачны.
— Поймите, что настоящее искусство не бывает примитивным, многие ваши песенки — дешевка…
Мальчики увяли, а я ощутила себя в высшей степени невоспитанной гостьей. Пригласили называется, а она выругала хозяев! Мне было их искренне жаль, но промолчать я не могла…
Надутые, огорченные мальчики отошли от нас, и только тогда Птицына сказала:
— Вы думаете, ваши слова что-то изменят?
— Не думаю, надеюсь. Авось все же заноза в памяти останется.
Она снисходительно покачала завитой головой.
— Наивно! Вот моя мама давно уже на меня не пытается влиять. Она умная женщина.
— А папа?
— Папа, кроме собак, ничего не признает. У него все фотографии с собаками, и ни одной с нами, со мной или братом.
— Это его профессия?
— Нет, он архитектор, вот и меня в это дело пытается втянуть, но он людей не любит. Он говорит, что собаки — вернее… У нас и сейчас живут две собаки, японский хин и тибетский терьер. Раньше, в детстве, я даже обижалась, что он им больше внимания уделял, чем мне, а теперь рада, зато в душу не лезет, все позволяет…
Она не замечала, какая тоскливая была у нее интонация, она и сама уже не понимала, как обделена, видимо, дома заботой, вниманием. Но я почувствовала, что эта ее постоянная бравада — защитная реакция на семью, в которой, очевидно, принято ни к чему не относиться всерьез…
— Вы хорошо знаете музыку? — спросила я.
— Я кончила музыкальную школу. Был даже период, когда я думала заняться вокалом…
— Почему же этот период закончился?
— А зачем? Для себя пою, а учиться специально — хлопотно.
К ней никто из мальчиков не подходил, хотя танцевали с мальчиками и Ветрова, и Тихомирова, но Птицына не скучала. Она с откровенным любопытством разглядывала сменяющиеся перед ее глазами картины, точно смотрела в экран телевизора.
— Вы бы помогли нашим мальчикам, — хотела я продолжить разговор. — Их можно было бы связать с профессиональными музыкантами, научить понимать искусство… — Она окинула меня таким взглядом, что я замолчала.
Эта девочка в десятом классе начала часто пропускать занятия. Я жаловалась Кире Викторовне, и она ответила, что у Птицыной ревмокардит.
Птицына иногда рассказывала, что заходит в разные институты, точно «примеряя» их на себя, разговаривает со студентами, преподавателями, убеждаясь каждый раз, что наяву самые заманчивые профессии трудоемки и унылы.