— А откуда ты знаешь, отчего я пью? — спросил он с вызовом. — Ты чистенькая, а вот у меня дома…
— Не у тебя одного родители не ладят… Не придумывай оправданий, ты просто безвольный…
— Если бы ты со мной говорила иначе, по-человечески, если бы ты не пилила меня, как тупая пила, если бы понимала, какие я делал усилия, чтобы выкарабкаться…
— А, болтовня! Пропусти, надоело!
Видимо, он загородил ей дорогу.
— Пусти! Нет, и не подумаю! Тогда не поцеловала и сейчас не заставишь! Ведь насильно не посмеешь, правда, когда я на тебя смотрю?!
Я сделала шаг к двери и увидела эту пару.
Мещерская стояла, выпрямившись, откинув голову с тяжелым узлом волос, заложенных низко на затылке, а Соколов смотрел на нее так обнаженно, что даже у меня защипало в горле. Он точно прощался в эту минуту с юностью, с мечтами, с попытками начать другую жизнь. Так смотрят люди с корабля на тех, кто остается на берегу, когда полоса воды между ними начинает шириться, когда звучит последний звонок.
Даша Мещерская пришла ко мне только через два месяца. И с порога сказала:
— Не могу отключиться, все дни он перед глазами. Глупо?! — Она присела на табурет в передней. — Конечно, это была не любовь, но вот места я себе не нахожу…
Она попыталась усмехнуться, сдерживая слезы…
И снова между нами возникла на секунду фигура Соколова. Мы обе так и не поговорили с ним вовремя.
А теперь было поздно. Навсегда поздно. Безнадежно поздно.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.