Это заняло порядочно времени. Приходилось постоянно останавливаться и переводить дух. Но хоть рука не так сильно болела, но эта противная слабость в теле! Как мне она надоела!
Место нашей битвы с незнакомцем выглядело печально: пожухлая трава, взрытая воздушными заклинаниями, сломанные и почерневшие деревья, неопрятные серые проплешины.
Перейдя на магическое зрение, я охнул — все вокруг до сих пор светилось искрами остатков магии. Черные, серые, голубые и белые. Странное зрелище. Оно одновременно пугало и восхищало меня.
Меня очень интересовало место, где стоял черноволосый. После такой битвы сложно было найти хоть один след, но Василий смог.
Он указал мне несколько капель крови на листьях, которые вели прочь от поляны и терялись где-то в лесу. Василий оставил меня на каком-то пне, а сам углубился в лес. Вернулся и развел руками — других следов не было.
“Выжил!” — мелькнуло в голове.
Дрожь пробежалась по телу, к горлу подкатил вязкий ком.
Выжил! Эта мысль занозой засела в голове, свербила, чесалась и не давала покоя. Когда этот черноволосый придет снова? Придет ли? Кто он, вообще, такой?
***
Через два дня отец пришел в себя. И все обитатели дома выдохнули. Опасность миновала.
Но вместо того, чтобы утирать слезы счастья со щек матери, отец позвал меня на разговор.
— Алексей... — его голос звучал глухо. — Почему ты не послушался? Я же велел...
Его скрутило приступом кашля. Я хотел было позвать доктора или Анну, но отец мотнул головой, и взглядом приказал мне опуститься на стул.
— Что ты сделал?..
— Сформировал кнут и разряды молний.
На его лбу выступила испарина:
— Не это... Потом... В конце...
О чем он? О сырой магии или о ментальной атаке?
— Крикнул? — задумчиво спросил я. — Последнее, что помню, как ты упал.
— А чем все... кончилось? Ты... убил его?
Я до боли вцепился пальцами в подлокотник кресла. Как отец мог такое подумать?!
— Он ушел.
Сказал и скрипнул от злости зубами. Слова давались с большим трудом. Враг остался жив. Мы не победили.
— Оставил нас... в живых. — выдохнул отец. — Расскажи... о крике...
На мгновение я растерялся, но быстро взял себя в руки.
— У меня есть еще одна способность, — аккуратно начал я. — Ментальная сила.
Николай Александрович удивленно глянул на меня и снова закашлялся.
— Я понял это не так давно, — продолжал я с беспокойством глядя на него, — могу воздействовать голосом и мысленно передавать образы на небольшое расстояние...
Я замолк, ожидая реакции, но отец молчал. Сконцентрировавшись, я ощутил его недоверие. Тогда я запустил свой луч в сторону кухни и внушил Лизоньке желание принести нам легкий завтрак.
— Я сейчас попросил горничную принести нам еды. Единственное, что она не понимает, что это был мой приказ. Думает, что она сама так решила.
Следующие несколько минут мы напряженно смотрели друг на друга. Наконец, дверь открылась.
— Ваше сиятельство! Не желаете ли перекусить?
Она внесла поднос, заставленный тарелками, в комнату и нерешительно остановилась.
— Поставьте... на тумбочку, — прохрипел отец.
Лизонька быстро исполнила указание, поклонилась и исчезла за дверью.
— Не может... такого... быть! Как?
— Не знаю, — коротко ответил я. — Возможно, из-за ритуала. Возможно, из-за чего-то другого. Я пытался понять, искал нужную литературу, но...
—... в мире нет... таких магов... — закончил за меня Николай Александрович.
Я кивнул, не зная, что еще сказать. Отец глубоко задумался и спустя несколько минут сказал:
— Сначала один... с электричеством... затем... ментальный...
Новый приступ скрутил отца, и тот согнулся пополам. Я вскочил, подавая ему чашку с лекарством.
В комнату заглянула Мария Федоровна и строго посмотрела на нас:
— Хватит разговоров. Вам обоим нужен отдых.
Она проводила меня до моей кровати, помогла раздеться и укутала одеялом. От нее повеяло теплой заботой и сильнейшим беспокойством. Не жалея ее лишний раз огорчать, я терпеливо выслушал короткую лекцию о важности хорошего сна.
Затем она мягко коснулась губами моего лба и вышла, оставив меня одного.
***
Я стоял и смотрел, как волна темноты стремительно накрывает меня с головой. Вязкая тьма мгновенно прилипла к лицу, забиваясь в глаза, рот и нос. Душила. Стягивала. Лишала воли.
Все попытки содрать с себя эту дрянь ни к чему не приводили — пальцы ничего не чувствовали и лишь царапали щеки. Казалось, что магия стремилась врасти в мою кожу, стать частью меня.