Думается мне, что в прошлой жизни у парня была сестра. Откуда знаю? Так я и не знаю, догадываюсь просто. Недаром же он иногда заговаривается и называет меня Леной. Сначала я его поправляла, не понимая в своей детской непосредственности, как меня можно с кем-то перепутать. Он смущался и злился – на меня и, наверное, ещё на себя. Но, как правило, быстро отходил. Не сразу я связала эти вспышки злости с моими репликами.
Короче, немного погодя решила не поправлять его. Ну оговорился человек, ну Лена, так и что? Мне не жалко. Подумаешь! Побуду ею, не переломлюсь. Тем более что не самое плохое имя. Во всяком случае, гораздо лучше Копчёной, к примеру. А то, что Шнырь держится как бы на расстоянии от меня, так оно понятно – теперь понятно. Была б хотя бы нормальной девчонкой, в плане внешности, так ещё полбеды. Но когда другие пацаны его моим женихом дразнят, а мнимая невеста страшна как жизнь на помойке…
В общем, пацан он и есть пацан. Водиться с девчонкой? Да фу-у-у!!! Он и рад бы отвязаться, но я пристала, как клещ. Не понимала ведь тогда, что являюсь обузой. Обузой в моральном смысле и, наверное, в душевном, как, впрочем, и в физическом тоже. Если я права, и сестра у парня всё-таки была… В общем, видимо, несладко ему, когда я рядом мельтешу и напоминаю о нехорошем прошлом.
Нашла его на базарной площади. Хм, вот сказала и поняла, что с базарами старины глубокой, как, впрочем, и с площадями, эта «базарная площадь» роднится лишь в том, что тоже торговля и тоже большое, шумное пространство. Однако ж нет неба над головой, и всё происходит под «крышей» города, который от орбитальной станции мало чем отличается, кроме своего расположения. Как бы то ни было, тут жители дна торговали кто чем мог. Одиночки – себе на карман, а подневольные, вроде меня, работали на организацию. Короче, разный народ, и не только с дна. Сюда приходили и те, кто уже не на дне, но ещё не сильно высоко забрался.
Шнырь со стайкой незнакомых пацанов (не наших, к слову) играл в какую-то игру. Там надо было одинаковые металлические кругляши бросать об стенку так, чтобы они отскакивали и ложились максимально близко друг к другу. Сначала жребий, понятное дело, кто первым бросает, а потом начинается. Один кинул – кругляш отскочил и упал на пол. Кидает второй. Если его кругляш упал рядом и пальцами одной руки удается соединить оба кругляша, то можешь забрать оба. Если нет, значит, выиграл тот, кто бросал первый. Это если двое играют. Ежели человек больше двух, то выигрывает тот, чей кругляш ближе всего к первому брошенному, или опять же хозяин первого кругляша, если до его предмета никто дотянуться пальцами не может. А поскольку пальцы у всех разные по длине, ради справедливости выбирают мерилу, чтобы только он мерил. Правила нехитрые, но такую игру увидела впервые.
Каждый такой кругляш, диаметром сантиметра три и толщиной около трёх миллиметров, являлся и битком, и ставкой и оценивался в один бит. То есть после того, как все откидались и обмерились, счастливчик подсчитывает свой профит, и другие участники переводят ему выигрыш уже в электронной валюте. А кругляши возвращаются владельцам.
Я подошла в самый разгар веселья. Некоторое время они меня даже не замечали, увлечённые процессом. Но продолжалось это недолго.
– О! Гляди, Шнырь, твоя невеста явилась, – ощерился в щербатой улыбке один парень с видом прожжённого пройдохи.
Удивляться нечему, что меня знают, видели вместе не раз. Я ж в любую свободную минуту за ним хвостиком бродила. А тут и остальные загомонили, стараясь наперебой придумать подколку позабубенистей.
Шнырь хмуро зыркнул на меня:
– Чего припёрлась?
Я просто пожала плечами: дескать, да так…
– Иди отсюда. Я скоро на тренировку. Некогда мне.
– А можно я с тобой? – заканючила я. Мне было дико скучно, и возвращаться обратно в казарму желания не имелось.
– Да не гони её, – вступился за меня конопатый парень, который цветом волос мог легко посоперничать с самим солнышком. – Малая, хочешь с нами сыграть?
– Я не умею, – отвечаю.
Шнырь продолжает хмуриться. Ему точно не нравилось происходящее.
– Да чего там уметь? Сейчас научим.
И меня научили. Правила, как уже говорилось, нехитрые. Вот только ни одного кругляша у меня не было. А народ явно настроился на потеху. Я в тот момент этого, конечно же, не понимала, чистейшей воды любопытство обуяло. Ведь происходило что-то необычное.
Зато Шнырь, похоже, понимал и хмурился всё сильнее.
– Копчёная, иди лучше обратно, – сказал он.
– А ты ей родственник, что ли? Чего раскомандовался? – оборвал его другой пацан, самый, наверное, крупный и старший из всех.