Ей поручили курировать первый курс вечерников, и она легко сошлась с ребятами, в основном вчерашними школьниками.
Гораздо сложнее оказалось переключиться с сорока пяти минут школьного урока на полуторачасовые лекции по высшей математике. Она привыкла к такой работе только в конце первого семестра.
Этот год начинался удачно – работа получалась и радовала, дома потихоньку укладывался быт после развода с Игорем, успокоились и смирились родители.
Тревожило и даже немного огорчало одно – Женька в этом году оканчивала школу и объявила о своем твердом намерении поступать в Москве на экономический. Татьяна, как ни уговаривала себя, никак не могла осознать дочь взрослой и хотя ни слова не противоречила, но боялась отпускать ее в Москву. Мучили и соображения чисто эгоистические: как она останется одна с Данькой? Ему только три, а Женя помогает изо всех сил. Сможет ли она обойтись без этой помощи?
Страхи эти терзали Татьяну каждый день, но она ни с кем ими не делилась, тем более с дочерью.
Хочет в Москву – пусть едет.
Нет, конечно, на вступительные они поедут все вместе: и она, и Женька, и, может, даже Данька. А там будет видно, поступит дочь или нет.
Чем ближе становилась эта поездка, тем больше переживала Татьяна. И за дочь, и за себя, и за Даньку.
К этому прибавлялись хлопоты с первокурсниками, с их весенними зачетами и экзаменами.
Татьяна перелистывала ведомости. Опять нет Беляковой. Сессия близилась, а Галя Белякова не появляется в институте. Конечно, может, она и вовсе решила бросить учебу – дело хозяйское, но Татьяна хотела с ней поговорить.
В деканате телефона Беляковой не оказалось, и Татьяна взяла адрес. Придется идти.
Она шла и думала, что ее визит может быть не очень кстати. Она не любила ходить куда-то вот так, без предупреждения.
– Здравствуйте, Галя, я к вам.
– Проходите, Татьяна Евгеньевна. Вы, конечно, насчет сессии?
– Да. Я не знаю причину…
– А причина простая – дочка болеет бронхитом, никак долечить не можем. Проходите, проходите в комнату.
Татьяна прошла, села на диван.
– Я сейчас, я чай поставлю, – засуетилась Галя.
– Я на минутку, – возразила Татьяна, но Галя уже исчезла на кухне.
Сидеть в гостях у малознакомого человека – дело муторное и слишком беспокойное. Тем более вот так – без хозяйки.
Взгляд Татьяны лениво прошелся по книжным полкам напротив и вдруг застыл в полнейшем изумлении – за стеклом стояла фотография Алика. Она встала и подошла поближе. Нет, это не ошибка. Фотография его. Причем недавняя. Он сфотографирован в полный рост, возле какой-то машины, повзрослевший и возмужавший. Глаза погрустнели, фигура стала чуть мощнее.
– Это мой брат, – объяснила Галя, заметив, что Татьяна разглядывает фотографию.
– Алик Данилин?
Ну да, конечно! Сестру Алика зовут Галкой, Галей. А фамилия Белякова, наверное, по мужу.
– Вы его знаете? – в свою очередь, изумилась Галка.
– Да… – Татьяна чуть замялась. – Он учился в моей школе. Недавняя фотография?
– Да. Специально для меня. Еле заставила. Он ужасно не любит фотографироваться.
«Я знаю», – чуть не вырвалось у Татьяны.
Он и раньше не любил фотографироваться.
– Как он живет? – Она заставила себя улыбнуться. – Уже профессор?
– Нет, что вы! Он коммерцией занимается.
– Чем?!
– Торговлей. Толком не знаю, он не объяснял. Деньги хорошие зарабатывает.
– Но он же учился в аспирантуре… Я так слышала.
– Аспирантуру он бросил, когда женился. Наверное, правильно. А что? Квартиру купил, нам помогает.
Все-таки бросил! Не из-за нее, так из-за жены…
Настроение, внезапно и как-то нервозно поднятое фотографией, плавно снижалось.
– Он домой приезжает?
– Нет. Как женился – ни разу не был. Мы к нему ездили. Пару раз. Тоже особо не разъездишься – дочка маленькая, болеет часто.
– Вы живете здесь с мужем?
– Нет, с мужем я разошлась полтора года назад, а к родителям не вернулась. К самостоятельности привыкла. – Галка улыбнулась. – Самостоятельности не дают все равно: то мама, то папа опекают. Это, конечно, хорошо. Когда дочка болеет, я паникую и боюсь. Уже думаю и институт из-за нее бросить.
В это время в комнату заглянула девочка лет четырех, настороженно посмотрела на Татьяну и прижалась к матери. Татьяна второй раз за это короткое посещение была поражена и надолго замолчала от изумления: на нее смотрел маленький Шурка, только с косичками и с чуть вздернутым, маминым, носом.
– Как на Алика похожа! – вырвалось у нее.
– Да, – подтвердила Галка. – И характером в братца. Такая же вредная. Клара, я же просила тебя поиграть в своей комнате, пока я поговорю с тетей.
– Она нам не помешает, – улыбнулась Татьяна. – К тому же мне пора уходить.
– А чай?
– Нет-нет. Я спешу. Знаете, Галя, вы институт не бросайте. Я поговорю с преподавателями, вам перенесут сессию. Хорошо? – И уже на пороге Татьяна вдруг обернулась и спросила: – А у Алика есть в Москве телефон?
– Да. – Галка была чуть удивлена. – Хотите позвонить?
– Я через месяц в Москву поеду. У меня дочь в институт поступает. Может быть, позвоню, если будет время.
– Да, конечно. Я сейчас напишу.
Странно все это получилось. И сам визит, и сестра Алика, и номер телефона. Зачем ей номер телефона? Все равно ведь не позвонит. Не о чем им говорить, незачем будоражить душу. Хватит этой фотографии и девочки, так похожей на него.
Как все-таки хорошо, что у Даньки не его черты лица! Иначе можно было свихнуться.
Глава 12
Сказка – жанр короткий. Если сказка затягивается, она уже превращается в повесть.
Сказке Алика было не суждено превратиться в повесть и надоесть, как долгоиграющая пластинка с однообразной органной музыкой.
Сказка кончилась летом.
– А я через неделю уезжаю, – в одну из их встреч сказала Лика.
– Куда?
– В Австралию.
Алик знал, что работала она в одной из многочисленных турфирм, поэтому не слишком удивился. Только спросил:
– Что так далеко?
– Замуж выхожу, – тем же безмятежно-спокойным тоном ответила Лика, будто в этом не было ничего удивительного, ничего необычного, ничего сногсшибательного.
Алик с минуту помолчал.
– За кого?
– Ну уж, наверное, не за тебя, – улыбнулась Лика. – За австралийца.
– За настоящего австралийца? – глупо переспросил Алик.
– Нет, за игрушечного! – засмеялась Лика. – Его зовут Джек, он археолог.
– Почти что мой коллега, – произнес Алик, потому что нужно было что-то произнести.
Джек! Какое-то собачье имя. Так звали бабушкиного добермана. Это был добродушный, ласковый пес, и Алик любил играть с ним в детстве.
Какой доберман? Какой австралиец?
– Куда ты едешь? Это же другой континент! Это далеко! – воскликнул он.
– Да, – согласилась Лика. – Далеко. Я смотрела по карте.
– Ну неужели нельзя было выйти замуж за кого-нибудь из наших? Где твой Валерий, в конце концов?
– Валерий? – Лика задумалась. – Валерий никогда не был кандидатом в мужья. Он просто хороший парень.
– Джек в мужья больше подходит?
– Больше. Он иностранец. Он богатый. Он везет меня в Австралию. – Лика шутливо пожаловалась: – А в России никто меня замуж не берет. Вот ты, например, богатый, симпатичный, но уже женат.
Алик вдруг очень остро почувствовал, что она ему нужна, что он ее теряет, что, может быть, все это время он ее любил.
Любил?
Это слово, произнесенное даже мысленно, изумило Алика. Раньше он никогда бы не смог сказать, что любит Лику. Для этого ей нужно было собраться в Австралию?
– Хочешь, я разведусь? Хочешь, женюсь на тебе? – вскинулся он.
– Да я пошутила! – весело рассмеялась Лика. – Ты в мужья тоже не подходишь. Ты смешной!
Алик и не настаивал. Минутная решимость и острота потери тут же разлилась в ее веселом, легком смехе.