Андре был убит одним ударом, свернувшим ему шею. По лицу юноши было трудно что-либо определить. В его смерти было нечто высокое и в то же время душераздирающее, — так цинично он был брошен здесь, в холодной темноте под мостом. Дарелл был уверен, что не было смысла убивать паренька даже в том случае, если он и признал в Корвуте одного из руководителей АВО. Разве что Андре узнал из разговоров между Корвутом и Данстермайером что-нибудь очень важное, и стало необходимо от него избавиться. Но сейчас не было времени на догадки и предположения. А всеми деталями убийства квалифицированно может заняться Брейган. След же Корвута здесь остыл, так же как тело этого юноши.
Глава 4
Дарелл перекусил вместе с Брейганом в Трентоне. Затем он отправился на вокзал и взял билет на поезд до Нью-Йорка. Ровно в два часа дня он уже был в небольшой унылой комнате в двух шагах от Фоли Сквеа. Здесь стояли лишь письменный стол, два дубовых стула да длиннющая конторка, вплотную придвинутая к стене. Лампочка на потолке светила неимоверно ярко, озаряя монотонные желтые стены. Радиатор парового отопления, расположенный под окнами, наполнял комнату приятным теплом.
Дарелл был угрюм и неспокоен. Менее всего ему хотелось, чтобы кто-нибудь из нью-йоркской конторы знал, где он находится и чем занимается, так как Корвут вполне мог предугадать ход его действий.
В десять минут третьего охранник ввел в комнату Стеллу Марни. Приветственно кивнув Дареллу, он вышел в коридор. Стелла, сделав шаг, застыла в ожидании.
— Так это ты? — произнесла она тихо.
— Привет! — ответил ей Дарелл.
— Я бы предпочла какое-нибудь другое место для беседы.
— Виноват, в этом есть своя необходимость.
— Мне нечего тебе больше сообщить.
— А мне кажется, что есть! Садись, пожалуйста.
Он был крайне удивлен переменой, которая произошла в ней за последнее время, но постарался не показывать этого и быть вежливым и внимательным. Ее длинные светлые волосы были аккуратно подстрижены тюремной надзирательницей. Простенькому платью серого цвета не хватало пояса, мягкие туфли не имели металлических деталей. Примерно через неделю после ареста она попыталась совершить самоубийство, и теперь за ней внимательно присматривали.
Она была самой красивой женщиной, которую когда-либо знал Дарелл. Она, как ему казалось, любила его уже несколько месяцев назад, тогда, когда ему удалось выследить ее. Она руководила группировкой, которая принуждала беженцев возвращаться за Железный занавес. Когда-то ради нее он был готов расстаться со всем, что было ему дорого. Да что там! Даже пожертвовать своей жизнью!
Сейчас он оценивал ее без иллюзий. Она была безжалостным убийцей, одним из наиболее вероломных исполнителей чужой воли, с которыми ему когда-либо приходилось сталкиваться. И тем не менее, он относился к ней с уважением. Сейчас, глядя на ее бледное лицо и невольно любуясь ее слегка поблекшей красотой, он чувствовал, как внутри него что-то переворачивается. Он вдруг остро вспомнил ту ночь, которую они провели вместе, занимаясь любовью. Тогда он еще верил в ее невиновность и готов был ради нее бороться со всем и вся.
Стелла Марни поняла, что происходит с ним и, состроив кривую улыбку, спросила:
— Все это уже в прошлом, Сэм! Не так ли?
— Да. Все это уже в прошлом. Мы оба, и я и ты, допустили ошибку.
— Не существует безгрешных даже в нашем деле. Но, Сэм, разве мы никогда не сможем вновь стать друзьями? Ведь когда-то мы были влюблены друг в друга… Впрочем, ты эту партию выиграл.
— Сядь, пожалуйста! — попросил он вновь.
— Зачем ты ко мне пришел?
— Ты здорова? С тобой хорошо обращаются?
Слегка улыбнувшись, она ответила:
— Благодарю! Разумеется, хорошо.
На какое-то мгновение он ощутил огонь ее взгляда. Дарелл хорошо помнил, как тогда, давно, будоражил его этот горящий взгляд на холодном и бесстрастном лице. Тогда, на несколько часов близости с ним, эта холодная мраморная статуя превратилась в безудержную и пылкую возлюбленную. Теперь Дарелл изо всех сил старался отогнать от себя образы прошлого. Она села напротив него, безвольно опустив руки на колени. На ее лице все еще играла та таинственная улыбка. Но соломенные волосы несколько утратили блеск и теперь выглядели маловыразительными. Про себя он удивился тому, как она постарела за это время…