Пододвинув стул поближе к кровати, он спросил:
— Можно я присяду?
Взгляд ее глаз был тяжелым и сумрачным.
— Как хочешь… — прошептали ее губы.
— Ди, разве ты не хочешь попытаться меня понять?
— Я уже все поняла!
— А я так не считаю! Ты, наверное, теперь думаешь, что я тебя не люблю. Но я тебя очень люблю. Гораздо сильнее, чем умею это выразить словами! — Дарелл коснулся ее руки, но она отвела ее в сторону и отвернулась от него так, что теперь ее лица уже не было видно. На фоне стерильной белизны подушки ее черные волосы лоснились и казались необычно мягкими. — Ты обязательно поправишься! Не нужно ни о чем тревожиться… Меня беспокоит только то, что ты думаешь обо мне плохо. Для меня нет ничего дороже и важнее тебя. И ты прекрасно это знаешь!
— Нет! Это неправда. И это ты доказал прошлой ночью, — с трудом проговорила она.
— Мне тогда ничего другого не оставалось, — беспомощно пробормотал он. — Послушай меня! Не нужно сейчас ни о чем думать, кроме скорейшего выздоровления. Ты только не бросай меня, пожалуйста! Ди, я сейчас вынужден уехать за границу. Я постараюсь вернуться примерно через неделю. Я это говорю тебе для того, чтобы ты знала, почему я не смогу тебя навещать.
— Не стоит беспокоиться, — сказала Дэйдри. — Теперь уже ничего нельзя изменить.
— Нет, дорогая, можно! И я обязательно добьюсь этого!
Она медленно покачала головой. В этот момент дверь палаты открылась и на пороге появилась дежурная медсестра. С выжидающе-вкрадчивым выражением она уставилась на Дарелла. По пути в больницу он подобрал с десяток самых различных аргументов, с помощью которых надеялся убедить Дэйдри. Но он так и не воспользовался ни одним из них. Ее ум, ее сердце оказались закрытыми для него. В ее взоре было что-то окончательное и бесповоротное. И это возводило между ними такую преграду, которую его гордость не позволяла преодолеть. Дарелл медленно поднялся со стула.
— Пожелай мне, по крайней мере, удачи.
— Ну разумеется…
Ей было все абсолютно безразлично! Она даже не поинтересовалась, куда он собирается ехать, чем будет заниматься. Дэйдри явно не хотела больше его видеть.
Вернувшись домой, он быстро переоделся. Теперь на нем был европейского покроя костюм, с которого были спороты все фирменные знаки, английские рубашка и галстук, а также черные ботинки советского производства. Он договорился, чтобы его машину потом поставили в гараж. Затем он плотно зашторил окна в комнате и вымыл посуду, оставшуюся после завтрака. Делал он все это быстро, стараясь не думать и не вспоминать лица Дэйдри, которое он видел перед уходом из больницы. Потом Дарелл связался по телефону с Сандерсом и узнал, что в половине пятого из Флориды в Германию будет вылетать бомбардировщик Стратегического авиационного командования. До Флориды их доставит самолет военно-транспортной авиации, который уже ожидает в вашингтонском аэропорту. От этого сообщения он внутренне сосредоточился. Быстро закончив необходимые приготовления, он вызвал такси и поспешил на Аннаполис-20 за Илоной. Со всеми организационными вопросами он справлялся так же легко, как с самой обычной работой по дому.
Илона была полностью готова и уже ждала его. Личико ее было бледным и грустным. Покинув свое убежище на Аннаполис-20, она тихо последовала за Дареллом и не проронила ни слова ни в такси, ни на аэродроме. Оделась она так же, как и при первой их встрече: твидовая юбка, свитер, замшевый берет с какой-то металлической брошкой и удобные коричневые полуботинки. В руках он держала маленький чемоданчик. Во время полета Дарелл проверил его содержимое и обнаружил там только хлопчатобумажное нательное белье. Что-либо сделанное из нейлона могло обернуться для них за «железным занавесом» настоящей катастрофой.
— Тебе не придется беспокоиться за меня, — сказала Илона, — я хорошо знаю, как следует поступать.
Затем Дарелл коротко объяснил ей, что он собирается предпринимать: разыскать доктора Теджи и Макфи и, кроме того, попытаться найти того изменника, который окопался в посольстве США в Вене и в Комитете по вопросам беженцев. Молча выслушав его, Илона странно, с обреченностью покачала головой.
— Ты абсолютно не представляешь себе, что сейчас происходит в Венгрии…
— Ты очень боишься возвращаться туда?
— Да, я очень боюсь этого, так как они меня обязательно убьют.
— Ты имеешь в виду АВО?
— Да. Они не успокоятся, пока не увидят меня мертвой, как только узнают, что я стала предательницей.
Дарелл резко одернул ее: