— Она работает вместе со мной, — прямо сказал Дарелл. — Она сейчас в Будапеште. Я полностью доверяю ей! Это что-то для тебя меняет?
— Мне кажется, что ты серьезно сглупил! — ответила ему Мария. — В АВО все звери, извращенцы и садисты! И женщины гораздо хуже мужчин.
— И все же это она послала меня за помощью именно к тебе, — постарался подчеркнуть Дарелл.
Бледные губы Марии превратились в узенькую полоску:
— В таком случае мы с тобой видим это солнце последний раз в жизни!
— А я так не считаю! Она хочет помочь нам.
— Ты собираешься с ней сегодня встретиться?
— Да, у тебя на квартире ровно в полдень.
Мария сделала глубокий нервный вдох. Ее тонкое, хмурое лицо стало еще напряженней. «Преисполненная ненависти из-за смерти брата она теперь, — подумал Дарелл, — может предпринять какие-то неадекватные, опасные действия». Но он все же надеялся, что ей удастся справиться со своими чувствами.
— Оставим это, — негромко произнесла она. — Я решилась помогать тебе. Ничего опаснее уже быть не может. Если ты ей веришь, то мне ничего другого не остается, как тоже верить. Хотелось бы только нанести хоть один ответный удар за Андре, прежде чем я умру.
— Думаю, тебе такой случай представится.
Наконец они оказались на узенькой улочке, вдоль которой росли старые тополя. Их заиндевевшие спутанные ветви мерно раскачивались на морозном ветру. Высокое здание старой постройки, зажатое с двух сторон себе подобными строениями, внешне мало напоминало жилой дом. Здесь отовсюду веяло средневековьем. Узкие тесные улицы и разностильность застройки говорили о том, что они находятся в одном из старейших районов Буды. Когда-то очень давно по этим местам проходила граница Великой Римской империи. Теперь эти узкие улицы и петляющие аллеи превратились в первоклассные ловушки для современных танков и другой техники.
— У Теджи есть собственный дом? — спросил Дарелл.
— Да. Он принадлежит их семейству с древности и переходит по наследству из поколения в поколение.
— И его у них не отобрали, когда доктор Теджи бежал за границу?!
— Какое-то время здесь никто не жил. Когда же Еву Теджи вместе с детьми выпустили из тюрьмы, ей вновь разрешили поселиться в своем доме. С тех пор она здесь и проживает.
— А дети?
— Их маленькая девочка пропала. Вероятнее всего, она погибла тогда, в октябре. Но у них есть еще сын, Янош. Ему, по-моему, лет пятнадцать. Он никак не был связан с теми событиями, потому что в то время лежал в больнице с воспалением легких. Должно быть, это и спасло его от депортации.
Они прошли вдоль дома. Над овальными окнами первого этажа выступал большой балкон с ажурной оградой, с затемненными окнами без признаков жизни. В очередной раз у Дарелла создалось впечатление, что и здесь люди тихо прячутся за запертыми дверями.
— Ты думаешь, дома кто-то есть?
— Госпожа Теджи должна быть дома, а мальчик, наверное, в школе. Ей, собственно, некуда ходить. Власти лишили ее возможности заниматься чем-либо, кроме самой унизительной и тяжелой работы. Я уверена, она сейчас дома. Хочешь, зайдем с черного входа.
Они свернули за угол и оказались перед узким проходом между высокими заборами. То здесь, то там в этих заборах зияли разновеликие дыры. Когда-то на этом месте были аккуратные, ухоженные садики с воздушными беседками. Со склонов открывался удивительный вид на город, раскинувшийся внизу. Теперь же перспектива была закрыта убогими коробками современных построек. Повсюду витал дух запустения и разора. Мария и Дарелл выждали, пока проехала одна из немногих в городе легковых машин, и свернули в проход. Сюда выходили двери черных ходов всех ближних домов.
Мария остановилась перед облезлой зеленой дверцей и потянула за конец какой-то веревочки, уходившей в дырку около двери. Где-то вдалеке жалобно звякнул колокольчик. Но никакого ответа не последовало. Тогда Мария дернула за веревочку еще раз. Дверь неожиданно распахнулась, и на ее пороге прямо перед ними оказалась седовласая невысокая женщина в стареньком шерстяном свитере.
— Мария… — произнесла она и осеклась на полуслове, увидев высокую фигуру Дарелла за спиной приятельницы. В темно-серых глазах на ее милом лице мелькнул страх.
— Можно нам войти? — быстро спросила Мария.
— Почему ты зашла с этой стороны? Тебе что-то нужно?
— Нам не хотелось привлекать к себе внимание. Этот человек хочет переговорить с вами.
Губы женщины дрогнули, и она поспешила прикрыть их рукой.
— Полиция? Но…
— Я не из полиции! — сказал Дарелл. — Мы не можем здесь стоять.