Илона и Матиас вышли вместе с ним из машины. До этого Матиас кратко рассказал Дареллу о примерном расположении помещений в тюрьме, и они спокойным, уверенным шагом направились в караульное помещение, расположенное на первом этаже, сразу направо от главного входа. Несколько солдат повскакивали со своих мест, когда они вошли. Не обращая на них никакого внимания, Дарелл направился к лейтенанту, сидящему за столом в дальнем углу этой большой и плохо обставленной комнаты. Офицер был очень молод. С его тонкого, крысиного личика на Дарелла смотрели внимательные и умные глаза. Через всю его щеку, до самой шеи, проходил глубокий шрам. Пробежав быстро взглядом по Дареллу и Матиасу, он на какое-то время задержал его на Илоне.
— Слушаю вас, полковник.
— Мы прибыли сюда для того, чтобы обсудить кое-что с майором Улицким. Я в курсе, что он еще не прибыл, но нам нужно сейчас же задать несколько вопросов тому важному заключенному, который у вас содержится, — сказал Дарелл и нервно шлепнул себя по бедру перчатками. Затем добавил: — Нет ли у вас какой-нибудь подходящей комнаты, где мы могли бы его допросить? Для этой цели камера не подойдет.
— У большинства людей камеры вызывают неприятные ощущения. У вас, полковник, какой-то странный акцент… Если позволите, вы русский?
— Нет, я чех, — ответил Дарелл. — Ваш заключенный в свое время осуществлял некую операцию в Чехословакии, и я обязан допросить его по этому поводу.
С озадаченным видом лейтенант спросил:
— Тогда почему вы носите нашу форму?
Глаза Дарелла вспыхнули гневными огоньками. Согнувшись над столом, он вызывающе бросил:
— Вы собираетесь еще много вопросов задавать?
— Нет, нет! Я как раз насчет того… того самого человека. Его только что привезли с улицы Фо. Дело в том, что к нему применялись наркотические средства… Насколько я знаю, он оказался очень упрямым и несговорчивым. И поэтому обычные средства воздействия оказались малоэффективными. Он до сих пор в полусонном состоянии.
— И тем не менее, я хочу видеть его сейчас же!
Лейтенант скривил непонятную гримасу и спросил:
— А эти люди пойдут вместе с вами?
— Да, они все являются членами моей группы. Это мой секретарь и помощник.
— Понимаю, понимаю. Пройдите, пожалуйста, вот сюда.
Встав со своего места, лейтенант повел их по длинному сводчатому коридору. Негромкие, шуршащие звуки их шагов растекались по всему зданию и возвращались призрачным эхом, напоминающим стоны истязаемых, корчащихся в муках людей. Эти звуки причудливо смешивались с другими. Какой-то человек громко смеялся высоким, явно ненормальным смехом. Откуда-то доносились приглушенные многометровыми стенами вопли и стенания. В воздухе стоял острый тошнотворный запах хлорки, пота, мочи и сапожного крема.
Лейтенант ввел их в маленькую комнатку, где кроме двух столов и двух стульев ничего не было. Небольшое окошко было зарешечено. Голая лампочка без абажура, висящая под самым потолком, да старенькая настольная лампа на одном из столов скудно освещали каменные стены и пол.
— Подождите, пожалуйста, все здесь, — сказал лейтенант.
— У меня, лейтенант, дело очень срочное, — напомнил ему Дарелл.
— Ну, разумеется, полковник! Это не займет много времени. Подождите, пожалуйста.
Лейтенант вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Дверь была тяжелой, из толстых дубовых досок, покрытых стальным листом. Она закрылась со странным, гнетущим и безысходным скрипом. Дарелл почувствовал, как вдруг вспотели его ладони, а в горле все пересохло. Взглянув на Илону, он увидел, что она бледна и совершенно растеряна. Между лохматыми бровями Матиаса пролегла глубокая складка — вид у него был чрезвычайно хмурый.
— Я от всего этого, полковник, отнюдь не в восторге, — негромко произнес он.
— Нам нужно проявить терпение, — вызывающе громко ответил ему Дарелл. — Хочешь не хочешь, а придерживаться этих дурацких порядков приходится. Лейтенант же просто добросовестно выполняет свои обязанности.
— Мне не нравится, как он на меня смотрел, — шепнула ему Илона.
— Что, какой-то старый знакомый?
— Не знаю…
Прошло несколько минут. Дарелла мучило желание подойти к двери и выглянуть. Но еще больше его интересовало, была ли она заперта. Ему казалось, что да, заперта с той стороны. Дареллу явно не понравилась лукавая улыбка, которая раз мелькнула в глазах лейтенанта. Он никак не мог понять, что именно вызвало у него подозрение. Может, то, что из-за своего акцента он назвался чехом? Дарелл постарался внушить себе, что еще нет веских причин для паники. И тем не менее, его пульс стучал с нарастающей частотой, а затылок сдавливало все сильнее и сильнее.