– Несколько, – отозвался Дарелл.
– Вы не слишком разговорчивы, – обиделся Сепах.
– Ты это восполнишь, Айк.
– Ребенком я ходил в религиозную школу, в медресе. Папа был членом Мейджлиса – палаты парламента. Меня вышвырнули, когда застукали в одном из безнравственных ночных клубов. Они травили меня до самого Лалезара, а я был недостаточно смышлен. Я хотел устроиться на базаре – это истинно персидское слово, вы ведь знаете, – но не устроился. Тогда я поступил в армию. В кавалерию. Я всегда любил лошадей. И не жалею.
– Смотри, куда летишь, – заметил Дарелл.
– Вы нервничаете, Сэмуэл. Так на фарси будет "Сэм".
– Просто я осторожен.
Сепах засмеялся, сверкая крепкими белыми зубами.
– Ну вот и прилетели. На тот случай, если вы не знаете, я ваш гид, секретарь и вообще Пятница. Приказывайте.
– Об этом я догадывался.
В Исфахане, изнемогающем от августовской жары и неподвижного зноя пустыни, их встретил Ханух Гатан на "лендровере". Ханух с Айком были так похожи, что вполне могли сойти за близнецов. В город заезжать не стали. В мощной машине, укрытые от палящих солнечных лучей полосатым тентом с бахромой, лежали винтовки, гранаты и нечто, напоминавшее небольшую ракетную пусковую установку.
– Мы направляемся к англичанину, – объявил Ханух.
Айк Сепах рассмеялся.
– Видите, все предусмотрено. Очень легко и очень эффективно.
Слишком легко, – подумал Дарелл, – и потому вызывает тревогу. Вовлечено слишком много людей, и надо во всем этом разобраться. Он испытывал раздражение, потому что Таня, независимо от того, побывала она на Луне или нет, – а это могло стать самым ошеломляющим успехом Советов в космосе – не входила в непосредственный круг обязанностей секции "К". Дарелл не замечал признаков активности агентов КГБ, но подозревал, что те где-то поблизости. Он не имел привычки их недооценивать. Между тем, ему явно придется соперничать с китайцами, англичанами и иранцами. Сюда примешивались еще и отголоски иранской внешней политики. Дарелл покачал головой, сел в тряский "лендровер" на заднее сиденье, позади двух веселых фарси, и уставился на проносящийся мимо пейзаж.
Когда-то давно, где-то в другом мире и в другую эпоху, он ходил на охоту в болота со старым дедушкой Джонатаном, и старик научил его нескольким основным принципам жизни и выживания. Дарелл помнил зеленые и черные тени на болотах, величавое мерцание крыльев цапли, таинственную кружевную тень под дубом, испанский мох и мягкое покачивание пироги, когда он правил шестом. Дедушка Джонатан был последним из старых речных игроков, кто единственным броском игральных костей смог заполучить видавший виды колесный пароход "Три красавицы", о котором Дарелл вспоминал как о доме детства.
Однажды в пределах досягаемости их винтовок оказалось сразу два зверя – и Дарелл заколебался, глядя на разбегающихся оленя и лису. А старик мгновенно принял решение, и его ружье громыхнуло только раз, завалив оленя.
– Ты, словно богач, теряешься перед выбором, Сэмюэль, – сказал старый Джонатан. – Нужно научиться концентрировать внимание на одной цели. Нельзя разбрасываться.
Дареллу казалось, что он слышит голос старика сквозь треск и рев "лендровера", державшего путь из Исфахана в пустыню. Здешняя земля была далека от залива Пэш Руж, места, где он родился. С куда более древней цивилизацией, мудрая и усталая, и опасная, как змея в пустыне, свернувшаяся на камне и слившаяся с ним.
– Вон он, сэр, – провозгласил Ханух.
Вместо того, чтобы смотреть вперед, Дарелл глянул назад. Серая пыль, подобно пуху, взвивалась в горячее небо.
– Нас преследуют.
– Да, сэр, – подтвердил Сепах. – Я тоже заметил.
– Кто это?
– Я думаю, мы заметем следы после того, как подберем вашего англичанина.
– Он не мой англичанин.
– Мистер Ханниган говорил, что вам предстоит с ним работать, – усмехнулся Айк. – Вы полагаете, что я слишком много знаю? Но ведь мы с вами друзья и партнеры, подобно виноградинам на одной лозе, так?
– Увидим, – буркнул Дарелл.
Лендровер шумно затормозил, вокруг него заклубилась пыль. Они находились в каньоне, где лежали черные тени, ничего не росло, а солнце представляло собой слепящее сияние над верхней кромкой скал. Наверху стоял человек и размахивал руками. В своем поношенном тюрбане он напоминал исхудавшее воронье пугало. Человек был в рваных шортах, теннисных тапочках и полосатой рубашке. Когда он размахивал левой рукой с винтовкой, дуло отбрасывало солнечные зайчики.