– Иди сюда, – сказала она по-русски. – Садись рядом со мной. Нужно спрятаться от солнца, или оно тебя убьет.
– Давно я здесь?
Она улыбнулась, не разжимая губ. Просто растянула рот, сделав ямочку на подбородке.
– С тех пор, как вернулся с Луны.
– О!
– Узнаешь это место?
– Я его помню.
– В тот раз ты не прикончил тигра.
– Да, теперь вижу.
Дарелл поглядел на зверя. Огромные зеленые злые глаза ни разу не мигнули. Зевая, тигр продемонстрировал свой длинный язык, потом облизнулся. Он лежал на своем излюбленном месте, где легкий поток воздуха теребил мех на его шее. Должно быть ворота, через которые Дарелл вывел когда-то Таню, расположены далеко от входа в пещеру, на другом склоне горы. Дарелл тяжело вздохнул. Солнце, посылавшее сверху в яму свои лучи, чудовищной тяжестью навалилось на его распластанное тело. Вряд ли он смог бы сейчас пошевелиться. Таня опять его окликнула, прося уйти с солнца. Он перекатился на живот и по-пластунски пополз к ней по песку. Она слегка подвинулась, освобождая место в крошечном секторе тени.
– Ты голоден? – спросила она.
– Да. И еще хочу пить.
– Махмуд появится перед заходом солнца.
– Старый добрый Махмуд!
– Он сейчас осторожен, когда кормит зверей в своем зоопарке.
– И все же кто он?
– Полагаю, прислужник Хар-Бюри.
– Ты видела отца? Знаешь, что он тоже где-то здесь?
– Я его не видела, – ответила Таня.
Дареллу приходилось тратить слишком много сил, чтобы разговаривать, и даже чтобы просто обдумывать вопросы. Он ощущал боль во всем теле и странную затуманенность воспоминаний, и потому решил передохнуть. Интересно, чем его пичкали? В том, что с ним произошло, не было ничего сверхъестественного. Дарелл считал, что всему должно найтись логическое объяснение.
– Не двигайся, – спокойно предупредила Таня. – Позволь тигру тебя обнюхать.
Тигр встал, потянулся и неслышно двинулся к ним из пещеры, раскачивая низко опущенной головой и не сводя с них сверкающих настороженных глаз. Он долго стоял над Дареллом, приблизившись настолько, что можно было пересчитать все усы на его громадной морде. Дарелл оглядел яму в поисках оружия, но не нашел решительно ничего, даже булыжника или камешка. Зверь заворчал, качнул массивной головой, чтобы взглянуть на Таню, и так же неслышно отправился назад в свое логово.
– Ты быстро учишься, – криво усмехнулась Таня.
– Это к вопросу о собаках Павлова?
– Да, из той же оперы.
– Но ты слишком дорого стоишь, чтобы подвергаться подобной опасности, – заметил Дарелл. – Почему они так с тобой обращаются?
– Думаю, чтобы заставить меня с ними сотрудничать.
– Хар-Бюри так отчаянно хочет, чтобы ты заговорила?
– Он хочет, чтобы я с ним сотрудничала, – повторила она.
– А как же риск, которому ты подвергаешься рядом со зверем?
– Я ведь жива, – просто ответила она. – Думаю, в последний момент меня всегда спасут.
Дарелл указал на край ямы.
– Что там?
– Не знаю. Я никогда не была наверху.
– Как ты здесь опять очутилась?
– Какой ты любознательный! Ты наверняка очень крепок телом и душой.
Она с профессиональным интересом оценила его физические данные. И снова улыбнулась, не разжимая губ. Дружелюбием в улыбке и не пахло.
– Я сделала все, что могла. Знаю, ты ехал в том же грузовике, где я спряталась. Там было оружие. Когда мы приехали в деревню, я выбралась из машины, украла одежду кочевницы и с караваном курдов отправилась на север. Я знала, что и ты, и те другие охотитесь на меня. Но полагала, что на какое-то время я в безопасности. А вчера они продали меня. Как рабыню. В социалистическом обществе нельзя даже вообразить такую первобытную дикость. Они продали меня Хар-Бюри – и вот я снова здесь. Как видишь, все мои усилия пошли прахом. Но отец придет за мной. Я уверена, советское посольство найдет и спасет меня.
– Тебе не хочется в Пекин?
Она покачала головой.
– Нет. Они наши враги.
– Включая твою мать, мадам Ханг?
Несмотря на жару, по ее телу пробежала дрожь.
– Я скорее умру, чем вернусь к ней.
– Ты сейчас совсем другая, – сказал он мгновение спустя.
– Что ты имеешь в виду?
– Вполне спокойная и рассудительная.
– Разве раньше я такой не была?
– Казалось, что ты в самом деле сошла с ума.
– Потому что настаивала, что была на Луне?
– Да.
– Но ты теперь тоже знаешь правду.
– МенязовутСэмДареллиябылнаЛуне, – произнес он.
Таня улыбнулась.
– Да, это неплохо.
Больше она ничего ему не сказала. Жара изматывала, и сил у них хватало только дышать. Дарелл лежал, упираясь спиной в вогнутую стенку ямы, и разглядывал сверкающие лучи, отбрасывавшие на круге пола черные дуги теней. Он не мог вспомнить, что же последовало за борьбой с Успанным. Дарелл остался этим доволен, ибо подтверждались его догадки. Но внутри образовалась странная пустота, будто он лишился важной части своей личности, утратил ее целостность. Это огорчало его больше, чем все остальное. Пытаясь критически осмыслить космический полет, лунный купол и все прочее, Дарелл ощущал какую-то особенную вялость и желание примириться со случившимся без лишних вопросов. Он силился вспомнить одну за другой детали снаряжения и приборов, чтобы восстановить и сохранить в памяти нужные картины. Хотелось сравнить свои воспоминания с Таниными, но та как-то отдалилась, хотя сидела рядом с ним на дне ямы. Каждым своим жестом и даже осанкой она давала понять, что до сих пор считает его врагом.