"Одеон" по сути был союзом деятелей искусств, оказывающим юридическую защиту своим членам, договаривающимся о сотрудничестве, выставках и выступлениях артистов за рубежом и предоставляющим стартовые площадки для смелых проектов.
Дело в том что искусство Греции в нынешнее время было глубоко элитарным. Ну, за исключением музыки и танцев. Обычный грек плевал с высокой башни на живопись, скульптуру, поэзию, театр и на многое другое. Лишь представители богемы, всякие светские львицы и сорящие деньгами снобы обращали внимание на деятелей культуры и их творчество. Таким образом, многим новичкам было сложно пробиться в мир искусств в одиночку, ведь трудно заниматься тем, что не приносит денег, а денег их труды не приносили, ведь массам было плевать. "Одеон" же решал эту проблему. Именно сюда и в подобные ему организации стекались деньги меценатов, именно благодаря "Одеону" можно было найти благодарную публику и получить свою часть популярности. За это приходилось платить некоторым процентом с каждой заработанной банкноты, однако собирая всего по процентов по пятнадцать "Одеон" давал несравнимо больше. Во всяком случае в условиях Греции и ее пассивной публики.
Лишь пару раз Аксель ненавязчиво коснулся темы кинематографа и авторских прав. Но директор дал ожидаемый и очевидный ответ: защита авторских прав своих членов была прямой обязанностью объединения, и, да, в Восточной Европе частенько приходилось бороться за их соблюдение. Кино же пытались снять хоть и не часто, но регулярно.
Сам же Шнайдер был управляющим, финансистом, и прямого отношения к творческому процессу не имел. Его задачей было обеспечить "Одеону" прибыльность, иначе, учитывая современные реалии экономики, даже подобной поддержки художники и поэты Греции будут лишены. Работал толстячок, похоже, на совесть, потому что не был учредителем организации, а работал на коллектив нескольких богатеев из той самой "элиты", которые и спонсировали молодых творцов. Реши он поднять таксу за услуги или вообще в каком-нибудь виде осложнить жизнь членам "Одеона" или осложнить процесс вступления в объединение для новых артистов, как у организации в третий раз сменился бы директор.
Вот оно! Нужно найти этих учредителей! Совершенно ясно что если "Одеон" покрывает делишки вампиров, то не без ведома этих учредителей, а может и по их прямой указке.
-К сожалению, - грустно развел руками Шнайдер, - наши уважаемые меценаты предпочитают оставаться инкогнито. Разумеется в бумагах значатся их имена, но широкой публике они предпочитают не открываться.
-Почему же, Юрген? - изобразил удивление Аксель, разумеется уже почти уверенный в их чудовищной природе, - разве не естественно желать некоторой признательности и уважения за свою благотворительность?
-Ну, если в двух словах, то они считают чувство благодарности и зависимости от конкретной фигуры благодетеля пагубным для творчества. Все же рекомендую вам лично спросить их, - он взял лист бумаги и начал писать, по видимому адреса и телефоны, - а то я тоже не совсем понимаю смысл подобной политики.
-Что? - уже вполне натурально удивился Аксель, - вы же сказали что они не желают афишировать себя.
-Поймите правильно, они не желают чтобы их имена мелькали в прессе в одной строчке с "Одеоном", - прояснил ситуацию директор, - они в принципе достаточно публичные персоны, так что не должны отказать вам в маленьком интервью. Просто не называйте их имена в своей статье.
-Э, спасибо, - несколько неуверенно взял бумагу с контактами журналист, - очень вам благодарен.
-Да не за что, Аксель, мне было приятно пообщаться с вами, - улыбнулся толстячок, - и рекомендую вам посетить сегодняшнюю постановку театра. Насколько я знаю, сегодня должны ставить "Трехгоршковую оперу" Брехта. Видели?
-Нет, пока не довелось. Что же, не буду больше мешать вашей работе. До свидания, Юрген.
-Да, Аксель, приятного вам дня.
Полученную информацию требовалось обдумать и составить план действий. Аксель отправился обратно в номер.
Солнце палило просто нещадно, и до гостиницы Аксель еле добрался. По счастью фургончик с мороженным встретился ему примерно на половине пути, что существенно упростило дорогу. По дороге он перебирал то, что узнал от Юргена, и это ему не нравилось.
Итак, у него есть несколько имен. Насколько они связаны с тем удаленным видео? Должны быть хорошо связаны, все же именно им принадлежит "Одеон". Но они, судя по тому что могут быть не против встретиться, а также потому что являются публичными персонами, не должны оказаться вампирами. Акселю немедленно пришла в голову картинка графа Орлока, с окровавленной мордой радостно машущего рукой поклонникам на красной дорожке и подписывающего фотографии. Аксель помотал головой, надеясь вытрясти этот абсурд из головы, но добился лишь того что капелька с тающего мороженного попала ему на туфлю.
-Ну что за жизнь, - вздохнул журналист.
Но вздыхать не время. Вместо того чтобы строить пустые домыслы, следует побыстрее добраться до номера и разузнать что же знает об этих именах интернет. А то на пустом месте можно додуматься до многого. Да и потом, он уже как раз подошел к парадному входу гостиницы. Спустя пару минут он уже закрывал за собой дверь номера.
Облив голову водой - чертова жара! - Аксель развалился на стуле. Перед ним на столе лежал лист бумаги с именами.
Ванджелис Василидис.
Деспоин Спартиди.
Икарос Фасулаки.
Язык сломаешь.
Да, как показал быстрый поиск, они действительно были достаточно известными людьми. Ванджелис владел транспортной компанией, занимался грузоперевозками, и делал на этом отличные деньги. Выступал с резкой критикой полной экономической интеграции с остальным Евросоюзом, преимущественно из-за их требований реформ, которые сильно повлияли бы на гречески бизнес грузоперевозок. Что связывало этого человека с искусством решительно непонятно. Не знает куда девать деньги?
Деспоин была владелицей нескольких частных музеев. С ней все понятно, если кто и заинтересован в развитии культуры и искусства, то именно она.
Икарос же... Хм. Политик. Один из членов партии "Новая демократия". Аксель сразу поскучнел. Несмотря на свою профессию, политиков он не слишком жаловал. Точнее, не слишком жаловал политиков невысокого масштаба, поскольку ничего кроме совершенно бесполезных слов в любом количестве и по любому поводу от них не получить. "Новая демократия", судя по всему, была партией консервативной, с сильной поддержкой религии. Икарос как раз частенько заводил речь о православии. Во всяком случае при беглой проверке выходило так.
Аксель устало потер глаза после нескольких часов работы. Живот заурчал, напоминая что с самого утра он пуст, и журналист был вынужден признать его правоту. Определенно небольшая передышка не повредила бы.
Спустившись в ту самую кафешку, в которой он встретился с Жорой, он как раз вспомнил о том, что давно ничего не слышал от друга. Дожидаясь своего заказа он позвонил сообщнику.
Телефон долго не отвечал, Аксель даже начал беспокоиться. Однако Георгий все же снял трубку. Сонный и зевающий голос спросил:
-Алло? Кто это?
-Жора! Ты что трубку не берешь?
-Акс, ты что ли? - послышался зевок, - я сейчас сплю. У меня была бессонная ночь, сейчас будет еще одна, так что будь человеком, отвали, а?
-Постой! Ты узнал что-нибудь? - остановил он явно пытающегося закончить разговор друга.
-Неа, но, - снова зевнул собеседник, - сегодня я подготовился получше.
-А у меня есть кое-что...
-Слушай, пришли мне на почту что ты там нарыл. Я правда спать хочу, помираю.