Самонадеянная дура! Неужели так сложно понять что действовать нужно более решительно! Уже третью неделю он как послушный мальчик мотается вслед за этими мясниками и прибирается, но сколько это может продолжаться? Если твой шериф не может справиться с пятеркой щенков-шабашитов - смени шерифа. Если не можешь ты - оторви задницу от трона и пусти тех кому это по силам! Легче один раз контролируемо нарушить Маскарад, вырезать всех этих ублюдков, а потом замести следы и убрать свидетелей, чем неделями мотаться по всей ебаной Греции и убирать трупы, промывать мозги людям и вымарывать упоминания из документов и интернета. Однажды вся лавочка накроется, и только потому что одна трусливая идиотка не способна запачкать руки, а вместо этого решила поиграть с шабашитами в Тома и Джерри.
-Эй! Включи Синатру, - кинул он водителю. Музыка заиграла незамедлительно.
Сигизмунд любил музыку. Любил красивые машины. Любил красивые города. Любил ночное небо и запахи моря. Он любил красивых женщин - и любил их убивать. Он любил фильмы итальянского неореализма. Он обожал когда им восхищались - и ужасались. Он любил менять свои увлечения, потому что однообразие он не любил. Он любил кровь на вкус, но еще сильнее он любил вид медленно текущей крови из еще живой жертвы на белом полу. Мог смотреть на такое представление часами,не сворачивайся кровь так быстро.
И он ненавидел когда его отвлекают от того, что он любил. И вот сейчас ему следовало определить, кто на самом деле его отвлекает: Князь Анко или эти залетные головорезы из Шабаша. Потому что ему требовалось узнать, кого же следует ненавидеть.
Пятиэтажный частный дом на берегу моря вызывал бы у людей чувство зависти, у тех кто знает хозяина дома он вызывал бы трепет и опасение, но Сигизмунд сейчас чувствовал только раздражение.
На въезде во внутренний двор дома стояла охрана. Шавки Анко что-то спросили у водителя, тот забормотал в ответ. Сигизмунду было плевать. Вскоре их пропустили, а водитель - как кстати зовут этого гуля? Хотя нет никакой разницы - проехал внутрь, в подземную парковку. Сигизмунд в очередной раз раздраженно фыркнул: проектировать собственно жилище с чертовой подземной парковкой! Отвратительный вкус. Впрочем, что можно ожидать от полячки?
Выбравшись из машины, он размашистым шагом направился к лифту. Ага, точно. У нее же еще и лифты медленные, будто ночь длится бесконечно и у нее полно времени чтобы кататься в этих жестяных коробках.
Наконец он достиг нужного этажа, а на нем и нужного помещения. Кабинет Анко, весь из пластика, металла, стекла и зеркал. Как же бесит это отсутствие элементарного вкуса! Так, еще раз, не вырывать у нее сердце, пока она Князь, не вырывать.
-Князь.
-Сигизмунд? - в кожаном кресле сидела и перебирала бумаги женщина, напоминающая белизной кожи античную статую. Белый брючный косюм только усиливал это впечатление, как и освещение всего кабинета. Лишь скупая мимика и отточенные движения давали понять что она живая. И тем вводили в заблуждение, - Ты быстро. Закончил в порту?
-Да, закончил. Уже даже в новостях должен был появиться сюжет.
-Разборки бандитов?
-Как всегда. Но в полиции начинают с непониманием смотреть на предлагаемые конверты.
-Включи обаяние, - вновь повернулась к сухим строкам печатного текста она.
Сигизмунд тихо зарычал, уже практически теряя над собой контроль. Как! Эта! Сука! Смеет!
Внезапно раздался телефонный звонок. Анко немедленно взяла в руки это... устройство, кажется айфон:
-Да? - устройство начало что-то отвечать, - ясно, поняла. Уже тут? Хорошо, допросная на третьем этаже. Спасибо, Мэри, отличная работа.
Закончив разговор, она перевела взгляд на своего посетителя.
-Сигизмунд, снова работа для тебя. Семья из трех человек, мама, папа, сын. К ним забрался шабашевский выродок и устроил себе трапезу по вкусу. Мэри взяла это убогое создание, тебе же остается только прибраться. На этом свободен.
Что? Что?! Да за кого она его держит?!
-Хватит! - вспылил Сигизмунд, - найди кого-то другого на роль ассенизатора, а я заслуживаю уважения! Если еще раз из-за твоей нерешительности мне придется изображать уборщика, то я лично сожгу твою бесполезную тушу!
Первую секунду лицо Анко казалось удивленным. Однако спустя секунду она насмешливо ухмыльнулась и положила бумаги на стол.
-О, неужели наш малыш Сиг недоволен? Неужели ему мешают развлекаться? Ну ничего, ничего, возвращайся домой, ложись в кроватку, укройся теплым одеяльцем и позвони тете Анко, а я спою тебе колыбельную.
Этого он выдержать уже не мог. Он не знал что бурлило в нем сильнее: кровь германского воина или проклятие Зверя наполняющее ее. Он знал точно две вещи, что такие оскорбления должно смывать кровью, и что он намного, намного быстрее Анко.
Миг, и в его руке появился длинный кинжал, до того спрятаный в рукаве пальто. Еще миг и он рывком подскочил к своему - бывшему! - Князю, которая на такой сокорости не успела даже увидеть что происходит. Сигизмунд занес кинжал и со всей своей силой вонзил в шею оскорбившей его дуре. Точнее, попытался.
Похоже Сигизмунд не ожидал что кинжал сломается при ударе о тонкую девичью шею. На шее появилась царапина, да. Всего лишь царапина.
Сигизмунд попробовал рвануть назад, к двери, а оттуда к лестнице, в машину, в свое убежище. Он отдавал себе отчет в том, сколько Сородичей придут по его кровь по приказу Анко, даже если ее саму он презирал. Не смог убить - беги. Но сбежать не выходило.
Его рука с обломком кинжала находилась в тонкой девичьей ладошке. Сколько бы он ни пытался вырвать свою конечность, но похожая на мраморную статую девушка держала его столь же крепко, как и настоящее изваяние. Она улыбнулась, и от ее улыбки кровь застыла в жилах, а Зверь отступил куда-то в самые глубины сознания. Как она может быть настолько ужасающей?! Почему он не видел этого кошмара раньше?! Ее глаза пылали алым, а воздух будто налился едва заметным багровым туманом. Сигизмунд попытался взмолиться о пощаде, но вдруг понял что не может. Да и что толку? Это как молить о пощаде торнадо!
-Глупец. Уже немолодой служитель, но все еще глупее самого ничтожного осла, - Анко говорила тихо, но ее голос гремел в его ушах громом, - а в этом городе - моем городе - глупость среди Сородичей есть величайшая форма греха. Ты разочаровал меня, Сигизмунд.
Он тяжело дышал, даже позабыв о том что воздух ему не нужен уже шестьдесят лет. Но все еще не мог ничего сказать.
-Ты ударил меня правой рукой. А потому, - она улыбнулась еще шире, - я лишаю тебя правой руки.
Она потянула. Медленно потянулаа правую руку Сигизмунда на себя. Не торопясь, давая ему прочувствовать каждое мгновение этого наказания в полной мере. Вот тихонько хрустнули суставы. Сигизмунд хотел было взвыть от боли, но наткнулся на пылающие алые глаза, а Анко сказала:
-Молчать, - и выжгла этот приказ в его разуме своим взглядом.
Она тянула руку все дальше, без видимых усилий, просто чтобы ничего не кончилось быстро. Начали рваться мышцы. Сосуды. Начала рваться кожа, заливая белоснежный пол и белый костюм Князя. Сигизмунд почему-то подумал что сейчас он не хотел бы видеть так обычно приятное ему зрелище текущей по белому полу крови. О, как он хотел заорать от боли! Но орать было нельзя.
Наконец, конечность полностью оторвалась от его горящего в агонии тела.
-Какой же ты, я не знаю, глупый. Но ты молод, почти дитя. А к детям нужно проявлять снисходительность. Ты останешься жить, пока с тобой не будет новых проблем. Сейчас сюда придет шериф, мы с тобой узнаем детали происшествия с этой семьей, и ты поедешь выполнять мой приказ. А я отныне буду слышать от тебя только две фразы: "Будет сделано, Князь Анко" и "Уже сделано, Князь Анко". Ясно?
Сигизмунд только кивнул. Он потерял много крови и с трудом соображал, и очень боялся сказать что-то неподходящее.