Исполнительный Фоменко, привычно пошмыгивая носом, отшвырнул брызнувший искрами окурок, подтянулся и застегнул пиджак, демонстрируя готовность к немедленным действиям.
- Наследит в кабине, сотрет отпечатки, - не скрывая раздражения, произнес Сизов. - Потом придется дактилоскопироваться да объясняться. К тому же машина заперта, ключ у Трембицкого.
Казалось, Мишуев услышал только последнюю фразу.
- Ладно, с прокуратурой спорить не будем. А то что не так - на нас свалят. Так, Игнат Филиппович?
Тон у начальника был почти дружеский и слегка сочувственный, будто Трембицкий всегда сваливал на Сизова всякую напраслину, а сейчас он, Мишуев, этому воспрепятствовал.
Сергей Анатольевич уехал первым, почти следом рванули машины прокурора области и генерала, потом уехали замы, начальники отделов.
- Даю лишний час отоспаться, а к десяти - все у меня, - отдал Мишуев последнюю команду и хлопнул дверцей.
Восемнадцатый километр пустел. Один за другим исчезали в ночи красные габаритные огоньки. Мягкие персональные "двадцатьчетверки" бережно несли к Тиходонску по одному пассажиру. Разбитые, пропахшие бензином "рафики" и "УАЗы" приняли в себя столько человек, сколько сумело втиснуться.
На въезде в город, перед плакатом "Добро пожаловать в Тиходонск", шоссе перекрывал шлагбаум, и мигающий красный светофор загонял машины в длинный контрольный коридор, начало и конец которого чутко стерегли спрятанные до поры под землей стальные шипы спецсистемы "еж". Вооруженные автоматами усиленные наряды проверяли документы водителей, иногда заглядывали в багажники. Действовал режим операции "Перехват".
Спецмашины не досматривали, и они без остановки прокатились между металлическими барьерами мимо стационарного поста ГАИ. В тускло освещенном аквариуме, как и положено, несли службу два дежурных инспектора дорожного надзора. Лиц их рассмотреть, конечно, было нельзя.
Глава вторая
В невод заградительных мероприятий попали два угонщика, "дальнобойщик", загрузивший свою фуру "левым" виноградом, восемь пьяных, водитель без документов на машину и владелец доверенности с просроченным сроком.
В дежурную часть Центрального райотдела доставлен двадцатишестилетний рабочий "Эмальпосуды" Сивухин, который в сильной степени опьянения угрожал перестрелять оркестр ресторана "Рыба" из автомата.
На развилке Восточного шоссе и московской трассы автомобиль "Волгам-такси на большой скорости проследовал мимо передвижного заградительного поста, не подчинившись сигналу остановиться. Лейтенант Нетреба произвел четыре выстрела из автомата, ранив водителя в нижнюю челюсть. Пассажиры не пострадали. Начато служебное расследование правомерности применения оружия.
Утром, когда информация о событиях прошедшей ночи легла в суточную сводку происшествий, можно было сказать, что розыск "по горячим следам" результатов не дал: лица, причастные к преступлению на восемнадцатом километре, не установлены, угнанный автомобиль ГАИ не обнаружен. Оперативка у Мишуева началась только в одиннадцать. Ожидая начальника, сотрудники отдела борьбы с особо тяжкими преступлениями расселись в его просторном недавно отремонтированном кабинете, сплошь обшитом светлой полировкой.
Раньше достопримечательностью этого помещения был огромный дореволюционный несгораемый шкаф французского производства с патентованными запорами, секретными блокировками и часовым механизмом, гарантирующим защиту от самых квалифицированных "медвежатников". В новый интерьер бронированный монстр не вписался, по команде Мишуева два десятка пятнадцатисуточников, сдавленно, но внятно матерясь, уволокли его в подвал, где он дожидался в лучшем случае вечного забвения, а в худшем - острых расчленяющих факелов синего автогенного пламени. Место уникального сейфа занял типовой "шкаф металлический канцелярский", удачно уместившийся в мебельной стенке между отделением для одежды и книжными полками с традиционными собраниями сочинений классиков.
Сизов, ставящий надежность и основательность несравненно выше преходящих красивостей моды, никогда бы не совершил подобного обмена. Он сидел на торце длинного приставного стола и, чуть склонив голову, смотрел на горячо обсуждающих вчерашнее происшествие Губарева и Фоменко. Приобретенная за многие годы оперативной работы способность ухватывать главное во внешности, манере поведения человека и обозначать его суть красноречивым псевдонимом, отражающим индивидуальность безымянного до поры до времени фигуранта, высветила в сознании подходящие псевдо: Двоечник и Гильза.
Причиной первого была вечная виноватость Фоменко: заискивающая скороговорка, уклонение от любого спора, куриная привычка втягивать голову в плечи. Правда, так он держался в основном с начальством, иногда - с коллегами, а когда встречался с блатными, стереотип поведения резко менялся: развинченная дерзость, стремительные угрожающие движения, обильный жаргон.
Почему Губарев ассоциировался с гильзой, Сизов объяснить бы не смог. Очевидно, дело в широких прямых плечах и некоторой округлости тела, обещающей к сорока годам легкую полноту.
Сам Сизов, худощавый, костистый, с изборожденным морщинами загорелым лицом, крючковатым носом и цепким холодным взглядом маленьких желтоватых глаз, напоминал хищную птицу и вполне мог бы получить псевдо Гриф, если бы у него уже не было другого прозвища.
За две минуты до начала совещания в кабинет ворвался запыхавшийся Веселовский - сильный, тяжелый и пробивной, как метательный молот. Ему повезло: Мишуев не терпел опозданий и неблагодарности, а он совместил эти грехи, не сумев довольствоваться дополнительным часом отдыха.
- Что нового? - спросил Веселовский, не успев плюхнуться на стул, но ответа не получил, потому что наконец-то появился хозяин кабинета.
- Не извиняюсь за задержку, все заседание руководства было посвящено вчерашнему происшествию, - на ходу сообщил он и, с озабоченным видом обойдя приставной стол, опустился на свое место. - Вы все включены в состав оперативно-следственной группы...