— Я не настолько хорошо рисую, чтобы помогать с пейзажами. Моя стихия — одежда.
— Но Эстель!..
— Вот когда они дойдут до рисования людей, тогда и помогу, — пообещала она, совершенно не желая несколько часов сидеть с братом за занятием, которое ему явно не по душе.
Часть дел по дому Эстель приняла на свои плечи. Например, теперь она занималась стиркой и глажкой, а также мытьём полов. Как ни странно, именно эти дела хорошо успокаивали и позволяли полностью освободить голову.
Мама была не против, а наоборот — рада. Теперь у неё появилось свободное время, чтобы проводить его с Леоном. Однако пусть ему не нравилось рисование, в другие секции он ходил с удовольствием и уже успел завести новых друзей. Сегодня вечером мама должна была отвести его в гости с ночёвкой к одному мальчику — Сэму, чтобы они могли насладиться видеоиграми. Но только при условии, что Леон выполнит домашнее задание по рисункам.
Это превратилось в многочасовой ад. Мама едва ли не с самого утра заставляла Леона довести задание до конца, но даже к обеду ничего не произошло.
История закончилась уже после обеда. Леон, освобождённый от пытки, мигом собрался и через десять минут топтался на пороге одетый, ожидая маму. Идти было недалеко, всего десять минут пешком.
К возвращению мамы должен был вернуться папа, но раньше всех явился Реми. Эстель распахнула дверь и едва узнала его: белая клетчатая рубашка с коротким рукавом и светло-синие джинсы делали его на себя совершенно непохожим.
— Надеюсь, ты не будешь делать мне предложение руки и сердца только потому, что в ближайшие год-два родители начнут спрашивать меня о свадьбе, — сболтнула она первое, что пришло на ум, не забыв ехидно улыбнуться.
Реми несколько раз хлопнул глазами и рассмеялся.
— Если бы я собрался так сделать, то надел бы ещё как минимум галстук.
— Дурак, — улыбнулась Эстель, впуская его в дом. — Родители ещё не вернулись.
Папа всё же уговорил пригласить Реми к ним на ужин. Эстель предупредила Реми, чтобы он подготовился к разговорам о фильмах и жизни вне рабочего времени, так как папа наверняка поинтересуется. Раньше он любил расспрашивать о делах в школе, но теперь школа была окончена. Поменялись лишь декорации.
Ужин мама приготовила заранее. Эстель лишь расставила тарелки, кружки и ложки на столе. В это время Реми рассказывал, что предыдущая смена была настолько скучной, что он едва не заснул на рабочем месте. Стоя.
Оставленный на стуле телефон завибрировал и сыграл короткую весёлую мелодию. Реми в это время быстро переключился на другую тему, всё равно связанную с работой, и теперь рассказывал, что к ним нанялся новый уборщик — юноша лет девятнадцати, подрабатывающий в свободные от учёбы дни.
— Многие, когда видят его, даже и не думают, что он тут моет полы и оттирает столики. Знаешь, теперь девушки порой заказывают коктейль только ради того, чтобы спросить, как зовут этого паренька и нет ли у меня его номера телефона.
Эстель искренне посочувствовала Реми, хотя сомневалась, что его действительно так волновала проблема в виде новичка. Реми никогда не был из тех, кто плохо относился к таким людям. Или он сам бы не отказался заполучить внимание посетительниц?
Подняв телефон, Эстель разблокировала экран и увидела одно новое сообщение.
Привет.
Короткое слово, которое за последнюю неделю она получала уже в третий раз с одинакового номера. Номер не был скрыт, но Эстель не знала, кому он принадлежал. Она не любила отвечать незнакомцам, тем более на смс-сообщения. Задумавшись, какому настойчивому человеку мог принадлежать номер, Эстель прослушала очередную историю из жизни Реми.
— Эй, ты меня слушаешь?
— Что? А, да, прости, я отвлеклась. — Эстель быстро напечатала ответное приветствие и отправила, тут же забыв о нём, так как вернулись родители.
Папа обменялся крепким мужским рукопожатием с Реми, мама легко его обняла. Реми всегда вызывал у родителей Эстель большую симпатию. Эстель и сама соглашалась с ними: Реми не мог вызывать отрицательных чувств. Он был добрым, отзывчивым, нескучным. Иногда ей хотелось ответить на шутки отца в духе: «Хорошо, папа, если я не выйду замуж до тридцати, то сама сделаю предложение Реми». Однако она так и не сказала этого, опасаясь, что её сарказм воспримут всерьёз. Нет, она была вовсе не против отношений с Реми, но только дружеских. Сложно представить, чтобы человек перешёл в совершенно иную категорию.