Под конец песни некоторые, запомнив несколько повторяющихся строк припева, начали подпевать и хлопать в ритм песни.
— Полагаю, не будь меня здесь, он бы прямо сейчас предложил тебе встречаться, — шепнула Рейна.
Эстель качнула головой.
— Это же не романтический фильм, а я не главная героиня.
— Скажи это Инграму, не зря ведь он тебя пригласил, — к её удивлению, Рейна присоединилась к хлопающим зрителям. — Если не хочешь с ним встречаться, скажи сразу, иначе в следующий раз он посвятит тебе целый концерт. Или звезду с неба достанет. Что ещё там можно сделать для покорения сердца…
Переведя взгляд на Рейну, когда звучали последние аккорды припева, Эстель сказала первое, что пришло в голову:
— Например, надеть красное платье.
Вокруг раздались оглушающие аплодисменты, из-за которых она больше ничего не слышала.
Хоть Эстель искренне считала, что Инграм зря себе что-то напридумывал, отсутствие разговора после его выступления выглядело как незавершённая книга. Она должна была объяснить, что между ними ничего не будет, раз очевидный отказ в общении Инграма не убедил.
Где-то глубоко внутри Эстель понимала, что сомневается. Вдруг он тот самый человек, с которым ей суждено было бы провести счастливую жизнь, а она вот так просто не желает даже попробовать? Разве люди не так делают: пробуют, общаются, узнают друг друга и в какой-то момент решают, стоит ли им продолжать быть вместе или нет?
В очередной раз запутавшись в собственных мыслях, Эстель стала инициатором того, чтобы выпить по баночке алкогольного напитка. Рейна не стала отказываться, воодушевлённо поддержав идею и свернув к ближайшему магазину.
— Нет, серьёзно, как можно постоянно носить эти ужасно неудобные каблуки? Как можно добровольно покупать то, что пусть и выглядит красиво, но совершенно непрактично? — громко рассуждала вслух Рейна после алкоголя.
— Для кого-то каблуки — как работа. Вот мне приходилось постоянно выглядеть хорошо, иначе меня бы не воспринимали всерьёз. Это как… ну, я не знаю… мастер маникюра с обгрызенными ногтями или продавец нижнего белья в поношенном бюстгальтере десятилетней давности. — Сказав это, Эстель задумалась насчёт корректности второго примера. — Последнее, пожалуй, лишнее.
— Нет-нет-нет, — запротестовала Рейна, схватив её за руку. — Мне нравятся твои примеры. Продолжай, детка, продолжай!
Эстель расхохоталась. Наверное, со стороны они выглядели двумя сумасшедшими или попросту слишком пьяными, идущими по пустой улице вдаль от центра, куда всякий здравомыслящий человек отказался бы соваться после захода солнца.
— Твоё платье, кстати, слишком хорошо для меня. К слову о поношенных бюстгальтерах — к нему было сложно что-то подобрать.
— Да к чёрту их! Оно сидит на тебе как влитое, даже ничего ушивать или расшивать не нужно!
Смех Рейны постепенно сменился молчаливой усмешкой. Она хитро посмотрела на Эстель, идя на шаг впереди.
— Да, я заметила, как ты смотришь. Очень профессиональный взгляд.
Эстель порывисто помотала головой, потом подняла руки, собираясь ответить нечто колкое, но в бессилии опустила их обратно. Рейна стояла здесь, напротив неё, смотрела пристально и внимательно. Эстель отвечала на её взгляд, вспоминая давно забытую детскую игру в гляделки. Сейчас отвести взгляд означало признать, что мысли Рейны верны. Пусть она их не озвучивала напрямую, но Эстель знала, что права.
Каким было её впечатление о Рейне? Девушка, которая живёт в заброшенном вагоне и очень недружелюбна по утрам.
— Слушай, я не планировала заводить новых друзей в ближайшее время.
— Ты говорила.
— Мы круто провели время, но мне кажется, ты перегибаешь, — сказала она, пожав плечами.
— Я перегибаю? Это не я отдала тебе вызывающее красное платье, позвала на свидание, чтобы отделаться от парня на его же глазах, и сказала, что платье чертовски сексуально на мне сидит.
Эстель опешила.
— Это не так звучало.
— Я неплохо читаю между строк.
Возразить было действительно нечего.
Эстель проснулась от лёгкого ветра, холодившего ступни. Заворочавшись в постели, она поддела одеяло пальцами ног и спрятала руки глубже под подушку. Прозрачная занавеска колыхалась из-за открытой створки окна, а за ним уже вовсю расцветало раннее летнее утро.