Где-то внизу, на первом этаже, громко смеялась мама, что-то рассказывая в один голос: видимо, говорила по телефону. Леона не было слышно. Обычно в свободное время он убегал на улицу гулять с друзьями, если только мама не усаживала его за стол заниматься рисованием или прочими развивающими занятиями.
Эстель в полудрёме подумала, что нужно поговорить с мамой по поводу художественного кружка. Если Леона настолько тяготит это занятие, почему бы не позволить ему выбирать самому? Если почувствует тягу в более сознательном возрасте, всегда можно начать заново, но уже осознанно, а не из-под палки. Правда, мама всегда была за разностороннее развитие, вот только поступать любила по-своему. Эстель открыла глаза с воспоминаниями о балетной школе, из которой несколько раз со слезами просила её забрать.
Мама, конечно же, была против, отстаивая позицию, что всё начатое нужно обязательно заканчивать.
Несколько минут Эстель молча смотрела в окно, слушая размеренное дыхание за своей спиной. Она повернула голову не сразу, ощущая бегающие по коже мурашки, от которых хотелось передёрнуть плечами. Мысленно отсчитав с десяти до одного, она завозилась и наконец взглянула на Рейну. Впервые увидев её лицо так близко, в утреннем свете, Эстель, задержав дыхание, рассматривала линию ресниц, очертания губ и носа, разметавшиеся по подушке волосы, заплетённые в дреды. На оголённом плече виднелись старые давно зарубцевавшиеся тонкие шрамы, а на шее висел кулон на серебряной цепочке в форме сердца. Парень? Скорее, мать или отец.
Вспомнив о вчерашнем порыве, Эстель крепче сжала в кулаке простынь под подушкой. О, как Рейна целовалась! Напористо, отрывисто, без раздумий отдаваясь моменту. Эстель тогда ни о чём не думала, просто дом оказался рядом, а руки Рейны, гладившие по бёдрам под платьем, подтолкнули её открыть дверь, бросить что-то вроде: «Я с подружкой, мам» — сонной маме и закрыться в полутьме в своей комнате. А теперь Рейна спала в её постели без одежды, прикрывшись одеялом по пояс, и Эстель чувствовала странное спокойствие, которое не посещало её весь последний год, а, может быть, и больше.
В телефоне было несколько непрочитанных сообщений. Первые три — от Инграма:
Ты ещё здесь?
Я хочу с тобой увидеться. Рад, что ты пришла.
Эстель?
Четвёртое — от Реми, отправленное уже утром:
Как прошёл концерт? Олаф сегодня ночевал у меня. Господи, он храпит! Я уже жалею о том, что помог ему.
Сначала она ответила Реми, но потом долго думала, что бы ответить Инграму. Любой вариант казался лишь отмазкой, и Эстель сломала голову, пока в конце концов не отправила правду:
Ушла с Рейной. Извини, увидимся в следующий раз. Ты выступил потрясающе!
— Значит, пока я не вижу, ты вовсю переписываешься с Инграмом? Измена сразу после первой ночи, какой кошмар, — сонным голосом сказала Рейна.
Она улыбалась. Эстель до сих пор не могла отделаться от первого впечатления о злой и неразговорчивой Рейне с утра.
— Да, а ещё я вообще-то была на его концерте, с которого ты же меня и утащила. И кто кому изменяет? — в такой же шутливой форме ответила Эстель.
— Если мне не изменяет память, ты не собиралась с ним встречаться.
— Я так же не собиралась целоваться с тобой.
— И не только, — нахально напомнила Рейна, после чего Эстель запустила в неё подушкой, отложив телефон на край кровати.
Они провели около часа за изучением гардероба Эстель из рабочего прошлого. Рейна внимательно рассматривала каждое платье, каждую юбку или блузку, некоторые из которых прикладывала к плечам, смотрела в большое зеркало на стене во весь рост и со смехом спрашивала: «Мне идёт?». Некоторые Эстель даже хотела отдать ей, тем более что большинство вещей так и остались лежать в коробках, однако Рейна отказалась, сославшись на то, что ей и так хватит надолго тех трёх уже подаренных платьев.
— Мне некуда в этом ходить, — повторилась она, пожав плечами. — На прогулках по лесу в платьях неудобно, да и на работе тоже.
— А кем ты работаешь? — Эстель вдруг поняла, что никогда даже не задумывалась о том, что Рейна на что-то живёт, что она тоже человек, которому нужна вода и еда.
Та в ответ наклонила голову, хитро сощурившись, положила тёмно-синее платье обратно в коробку и поправила лямку бюстгальтера, продолжая сидеть на ковре в одном нижнем белье.