— Олаф вернулся поздно, я не стала тебя будить.
— А Грета?
— Грета осталась дома с семьёй. Она даже отказалась выйти, как говорит Олаф.
Ситуация выглядела куда серьёзнее, чем казалась на первый взгляд. В представлении Эстель Грета была легкомысленной девушкой, которая легко отходит от обид и сжигает все мосты. Неужели дело просто в ревности? Или же она действительно не тот тип людей, которые отказываются от удобств ради любви?
— Так Грета ревнует Олафа к тебе просто так?
Рейна села напротив, постелив картонку и скрестив ноги.
— Я уже отвечала на такой вопрос.
— Помню. Просто…
— Просто ты считаешь меня грязной никчёмной оборванкой с поехавшей крышей, которая непременно должна цепляться за каждого мимо проходящего парня. — Рейна выдала это с такой уверенностью и без запинки, что у Эстель не осталось причин сомневаться.
Расхохотавшись, она смеялась до тех пор, пока в груди не стало больно от недостатка воздуха. Господи, неужели она и правда сомневалась в том, что между Олафом и Рейной ничего не может быть? Олаф походил на принца на белом коне, которому непременно нужна именно принцесса. Рейна на эту роль подходила с трудом.
— Прости меня, — с болью проговорила Эстель, когда запал смеха истёк. — Ещё раз прости меня. Я не считаю тебя такой, это я говорила скорее… себе самой.
Она шумно выдохнула, закрыв глаза.
— В тот вечер я злилась только на себя. Я постоянно на себя злюсь за то, что оказалась такой слабой, что не выдержала до конца. Я ведь и на встречу пришла лишь для того, чтобы выговориться, но не смогла. Ещё одна слабость. Это я никчёмная, Рейна, не ты. И ты была права насчёт моего внешнего вида, ведь я настолько привыкла производить на людей хорошее первое впечатление, что даже там вырядилась как кукла. Я просто трусиха.
Слова лились из неё потоком. Эстель не заметила, как начала плакать, на автомате стирая слёзы с горевших щёк. Она говорила и говорила, не в силах остановиться. Именно так она должна была поступить на встрече клуба, именно для этого она туда и шла. И она была готова вывернуть душу наизнанку перед незнакомыми людьми, но сломалась в последнее мгновение.
— Ненавижу себя! — выкрикнула Эстель, когда рыдания стало невозможно сдерживать.
— Прекрати, — Рейна быстро подошла к ней, усевшись на кушетку рядом, обняла и настойчиво склонила её голову к своему плечу.
— Я такая гадкая!
— Ты ничего не сделала.
— Сделала, просто ты не знаешь!..
— Все когда-нибудь делают что-то плохое. Без плохого не было бы хорошего. Да и всё хорошее относительно, — спокойным тоном прошептала Рейна, мягко проведя ладонью по голове Эстель.
— Я всегда думаю только о себе, даже когда проблемы у других. Грета…
— Проблемы Греты касаются только её и её семьи. И Олафа. Здесь-то ты точно не виновата.
Сдавшись, Эстель уткнулась носом в подставленное плечо. Она не плакала так давно, что уже и забыла, когда это случилось в последний раз. Постоянно не было времени, постоянно впереди маячили дела, а усталость не позволяла и думать о слезах.
— Я оскорбила тебя, хотя ничего о тебе не знаю. Ты должна злиться на меня, а не успокаивать.
— Я не могу злиться на того, кому явно хуже, чем мне.
От услышанных слов Эстель сжалась ещё больше, крепко зажмурившись, чтобы окончательно не впасть в истерику. Она не понимала, почему чувствовала себя настолько отвратительно. Единственное, что сейчас оставалось важным — Рейна, и Эстель настолько сильно впилась пальцами в её руки, что не сразу сообразила о нерассчитанных силах.
— Знаешь, хорошее первое впечатление можно произвести и в свитере с джинсами, — вдруг сказала Рейна.
— Что?
— В первый раз я увидела тебя именно в них.
— Чёрт, — вспомнила Эстель. — Тогда было холодно.
Она придвинулась ближе, стерев последние слёзы, и крепко обняла Рейну в ответ. Плавные поглаживания по голове успокаивали. Рейна слегка покачивалась из стороны в сторону, почти так же, как это делала мама в детстве. Эстель была готова извиниться ещё тысячу раз, лишь бы сохранить это забытое ощущение спокойствия и защищённости.
Телефон вновь завибрировал. Эстель нехотя протянула руку, открыв новое сообщение.
Догадайся с трёх попыток.
— У меня появился телефонный преследователь, — пожаловалась она.
На душе стало значительно легче.
Рейна повернулась, чтобы посмотреть на экран телефона.
— Кто-то из старых знакомых?
— Понятия не имею. Когда я вернулась к родителям, то сменила номер. А новый номер знает только моя семья, Реми и… Анна из клуба. Я звонила, чтобы записаться на встречу.
— Она странная, но не имеет привычки писать сообщения малознакомым людям, — заверила Рейна.
— Тогда это точно кто-то с той встречи, — Эстель бегло вспомнила всех, кто хоть немного задержался в памяти. — Конечно же, Инграм.
— Он не отлипал от тебя ни на минуту, а ты даже не смотрела в его сторону. Думаю, он просто мечтал, чтобы ты тогда рассказывала свою историю ему, а не мне, — Рейна хитро прищурилась.
Эстель закатила глаза, отчаянно покачав головой.
— Он был милым, но сидел в неудачном месте.
— То есть если бы на моём месте сидел Инграм, ты бы с радостью всё разболтала?
Посмотрев на смс, Эстель выключила телефон, решив не отвечать. По крайней мере, сразу.
— Он хотел узнать мой номер.
— Но ты отказала.
— Отказала.
— Почему? Он неплохой парень, насколько мне известно.
— У меня сейчас такой бардак в голове, что если к нему прибавится новое знакомство, я окончательно погрязну там и ничего не рассортирую, — пожала плечами Эстель, пытаясь хоть как-то объяснить нежелание общаться с Инграмом вне клуба.
Рейна отвела серые глаза, но хитрость из них не исчезла.
— То есть ты туда пошла не за новыми друзьями.
— Друзьями? Нет, — Эстель подобрала одну ногу под себя, усаживаясь удобнее. — Я вообще шла туда именно потому, что никого не знала. Иногда нужно выговориться, но не семье, не друзьям. Есть то, о чём просто не можешь с ними поделиться. Поэтому я подумала, что это не такая плохая идея, считала, что мне станет легче. Но там оказалась ты.
— Я не твоя семья. И мы не друзья. Мы пересеклись-то всего раз до того момента, и это порушило твою решимость?
Странно было это признавать, но именно так Эстель и думала.
— Да. То есть нет. То есть в тот момент все эти люди, наоборот, стали помехой. Я перехотела делиться с ними мыслями, — призналась Эстель. — И я была так рада, что ты подошла ко мне после встречи клуба, но умудрилась всё запороть.
Рейна скрестила руки на груди.
— Если я правильно поняла, то ты отказалась от болтовни с Инграмом потому, что хотела поболтать со мной?
Эстель вдруг смутилась и спрятала лицо в ладонях. Она уже давно не говорила с кем-то столь откровенно. Она привыкла к Реми, и если бы он сидел сейчас рядом, Эстель непременно смогла перевести всё в шутку. На работе приходилось откладывать все проблемы даже от себя самой, что уж говорить об обсуждениях с кем-то.
— Я чувствую себя двенадцатилетней девчонкой, которой нравится мальчик, и этот мальчик догадался о моих тщательно скрываемых чувствах, — не то в шутку, не то всерьёз пробормотала Эстель, после чего быстро встала и с наслаждением вышла из вагона.
Было достаточно тепло, но ещё не жарко — солнце только-только поднималось ввысь, а в воздухе пахло травой. Никакого шума городских улиц, никаких гудков автомобилей и десятков людей, спешащих рано утром на работу. Эстель будто оказалась в другом мире и посмотрела на жизнь Рейны или Олафа совершенно другим взглядом.