Макс таращится на нее:
— Почему ты ничего не сказала?
— Эй, мои чувства были задеты — ты ни разу не позвонил.
— Я…
— Знаю. Я поняла. Поэтому снова повернулась к бару, так, чтобы ты меня не заметил, и, как только ты отошел, у меня состоялась беседа с ведущим представления.
— Лю?
— Да.
— Ты говорила с Лю? Он мне не рассказывал.
Кэрис пожала плечами, нервно глядя на синий отсчет кислорода на индикаторе.
— У нас действительно нет на это времени, — промолвила она.
— Я знаю. Расскажи мне быстро, что сказал Лю. А потом вернемся к этому. — Он указывает на «Лаерт», висящий над ними в темноте.
Она сделала такую же петлю со своей стороны, обкрутив другой конец фала и туго затянув одиночный узел, чтобы при необходимости он выдержал сильный рывок.
— Я сказала Лю, что это был бы какой-то смешной астронавт, заполняющий полки в Пасео. Он даже покраснел, но улыбнулся, словно человек, готовый выставить собственную сестру на посмешище.
— Естественно. Это безнравственный тип.
— Я спросила, зачем такая хитрость, и он вдруг стал весьма серьезным. Сказал, ему нужна была фишка, нечто, благодаря чему он смог бы развлекать людей. Учитывая, что в новостях постоянно говорили об астероидном поле, болезненное увлечение Европии космосом превратило его старания в идеальную уловку. Это слова Лю, не мои, правда.
— Ясно, — произносит Макс. — Ты бы никогда не назвала космос «болезненным увлечением».
— Он прирожденный артист. Я не понимаю, почему у него до сих пор нет собственного канала.
— Может, уже и есть, особенно если миру под нами известно о том, какую роль он сыграл, чтобы свести нас. Хотя я все равно ни на секунду не могу понять, почему ты со мной, ведь ты же знала все это, когда мы встретились.
Она оплела фал вокруг их ранцев, перед тем как закрепить предохранительными узлами веревку с обеих сторон.
— Ты мне понравился — с тобой было интересно общаться, и ты заставил меня почувствовать себя желанной. Я была настолько не уверена в себе, что мне это льстило, и меня это устраивало. Но я никогда не понимала, зачем тебе история про астронавта.
Макс положил руку на веревку.
— Она заставляла людей считать меня важной персоной.
— Мне казалось, ты и так был важной персоной.
— Я работал в магазине.
— И что? — раздраженно спрашивает она.
— Большинство людей занимаются в Европии тем, что им нравится, а мне это не нравилось.
— Ты хотел быть шеф-поваром. Почему бы не использовать историю про шефа?
Он улыбается с сожалением.
— Не особо впечатляет, не так ли?
— А космические путешествия впечатляют?
Кэрис смотрит по сторонам. Он следует ее примеру, готовый выкинуть шутку, но сейчас не лучшее время, и Макс прикусывает язык. Они падают в бесконечной темноте, привязанные друг к другу за талии.
Она резко дергает рукой фал, импульс движется между ними, словно сердцебиение.
— Вот так, — говорит Кэрис, ненадолго удовлетворенная испытанием прочности крепления. — Теперь мы не расцепимся. Чтобы разрезать его, понадобится что-то достаточно острое.
— Типа микрометеорита? — спрашивает Макс. — Под нами, кстати, их очень много. Что будем делать?
— Я думаю, — отвечает она.
После того как они заклеили пробоину, их акробатические перевороты стали более плавными. Небольшой отток молекул из воздушных баллонов способствовал беспорядочности их падения. Макс сделал сопло и использовал кислород. Что если…
— Я не мог позвонить тебе, Кэри.
Проклятье. Она морщится.
— Когда мы встретились… Ты знаешь, во что я верю. Во что я верил.
— Да.
— И ты была — и есть — полноценным пилотом, а я управлял магазином.
— Но в конечном счете ты начал работать там же, где и я.
— Ты сказала только, что летаешь на шаттлах. Я думал, ты могла быть сотрудником авиакомпании. Не знал, что ты там, когда они ко мне обратились.
— Ты не подавал заявку в ЕКАВ? — мягко спросила Кэрис, как если бы они обсуждали их отношения на скамейке в парке.
— Нет, — ответил Макс, — они нашли меня.
Макс работал в магазине десятый день без выходных, когда они пришли. Он хотел позвонить Кэрис, но смутно сознавал, что чувства к кому-то — настоящие чувства — приносят тревогу, и в глубине души он не желал рисковать. Его родители сошлись, когда им было уже хорошо за тридцать. Если следовать правилам, у Макса было еще почти десять лет до того, как он мог бы найти какую-то Кэрис и подать заявку на то, чтобы осесть вместе, коль захотел бы. Но все же… Он размышлял. Что если? Не было правила, запрещающего небольшие романы, — система Воевод, похоже, благодаря этому процветала. Цель Ротации — сохранить в тебе индивидуальность, свободную от национальности или связанного с ней социального давления. Но это не значило, что тебе следовало быть одиноким. Возможно, он как-то договорится о свидании. Воевода был маленьким, они уже один раз встретились… Насколько трудным это может оказаться?