— Привет, Кэрис. Если вы сможете сгенерировать реакцию с результирующей двойной ромбовидной симметрией, то этот элемент можно будет использовать в качестве окислителя.
— Мощного окислителя?
— Да.
— Объясни понятие двойной ромбовидной симметрии.
— Мы говорим об 016, Кэрис.
— Ой. — Она пару секунд размышляет, глядя на Землю с ее ярко-зелеными и голубыми участками суши и океана, глаза девушки задерживаются на удивительно коричневой пустоши на том месте, где когда-то были Соединенные Штаты. — Что будет, если нам не удастся получить достаточное давление?
— Вы можете создать другой аллотроп.
— Это будет плохо?
— Не обязательно. Если у вас выйдет 08, ситуационный анализ показывает пятидесятипроцентную вероятность того, что вы сможете использовать его как окислитель, достаточно мощный, чтобы применять этот элемент в качестве топлива.
— Значит, стоит попробовать, — печатает она и, как запоздалую мысль, добавляет: — Спасибо.
— Пожалуйста.
Подсознательно Кэрис замечает отсутствие своего имени в конце этого предложения, но продолжает планировать химическую реакцию.
— Как продвигается? — Пока она переписывалась с Озриком, Макс еще больше осознал всю катастрофичность их положения. Его взгляд опустился к метеоритам под ними, а затем поднялся вверх к «Лаерту». — Все хорошо?
— Неплохо. Озрик говорит, нам нужно создать О8. — Она намеренно преуменьшает задачу, оценивая его реакцию. — Красный кислород.
— Ты хочешь получить красный кислород — здесь? — Да.
— В космосе, без каких-либо элементов контроля. Красный кислород. — Он выглядит иронично. — Не в лаборатории.
— Нет.
— В космосе.
— Да.
— Без инструментов.
Она выкладывает все начистоту:
— На самом деле поднять наши шансы на выживание может О16.
— Что?
— Черный кислород. Но Озрик говорит, если мы в состоянии приблизиться к О8, у нас тоже будет шанс.
— Черный кислород, — вторит ей Макс. — Это невозможно.
— Мы должны попробовать. — В ее тонком голосе звучит мольба. — Давай, Макс. Нам стоит попытаться.
Он поднимает на нее испуганные глаза:
— Хорошо. Что мы делаем?
— Кэрис. — Слово вспыхивает голубым цветом в боковой части стекла ее круглого шлема, абсолютно незваное, и адреналин девушки подскакивает.
— Да, Озрик?
— Панели вашего скафандра обнаружили большой приток ультрафиолета.
— И что?
— Солнце находится в пределах прямой видимости от вас?
Кэрис смотрит обратно на корабль и видит рассвет, который во всем блеске поднимается над кораблем.
— Да, нас отнесло дальше от «Лаерта», так что мы больше не в тени. — Она опять касается задней части ранца Макса, пробираясь сквозь отверстие для сетчатого конуса к запасу кислорода.
— Кэрис.
— Что, Озрик? Я занята, — бормочет она, выключая звуковые оповещения Озрика, перед тем как ее сердце поддается напору адреналина.
— Вам нельзя оказывать никакого влияния на кислород под воздействием ультрафиолетового излучения.
Кэрис замирает:
— Почему?
— При химической реакции между молекулами кислорода под воздействием ультрафиолетового излучения Солнца существует высокая вероятность создания триоксигена.
— Что происходит? — спрашивает Макс.
— Подожди секунду.
— Скажи мне…
— Кэрис, триоксиген не сработает как окислитель либо топливо, и если вы его вдохнете…
— Кэри, что происходит? — Макс хватает ее за руку.
— Что-то не так с Солнцем…
Задняя часть ранца Макса отскакивает, после того как она его открепляет, и плывет в невесомости, поэтому она стряхивает его руку, чтобы удержать элемент.
— Что если молекулы все еще внутри его ранца? — набирает она.
— Негативно, уровень триоксигена слишком высокий.
— Кэри, я клянусь…
— Ради бога, подожди. Озрик говорит что-то про реакцию кислорода на ультрафиолет… Озрик? Дай определение триоксигена.
— Триоксиген, О3, также известный как озон. Менее стабильный аллотроп молекулярного кислорода О2…
— Кэрис, — в голосе Макса звучит отчаяние.
— Черт. — Она цепляется за его руку. Он все еще сжимает ее. — Черт. — Она аккуратно забирает у него сетчатый конус и помещает его обратно в ранец, защелкивая отсек, затем отпускает, и теперь Кэрис соединена с ним только веревкой фала. — Это не сработает.