Время от времени мы вспоминаем: Панкани, боксер, чемпион Италии среди юниоров, когда-то работал здесь с нами. Новенькие на это обычно говорят: «А, Панкани, что-то кажется, я слыхал о нем». Бове однажды встретил его в четыре утра, у вокзала. Гостино как-то вечером видел, как Панкани стоял, прислонившись к парапету набережной Арно, и плевал в воду.
Ивлин Харан
Случайности
Сегодня Крис работала на фабрике так поздно только потому, что хотела как можно меньше пробыть на вечеринке. Сверхурочные не беда, а если людей совсем мало, так еще вдвое заплатят. Единственные, кто остался здесь после шести, это Элизабет за соседним станком, Джон — механик и Крис. Работой себя не утруждали. Запустив машину, Крис пошла к Элизабет покурить и поболтать. Элизабет — рослая пышноволосая блондинка не первой молодости, курившая частенько во время работы, даже при начальнице, и мисс Куин не выговаривала ей за это — все побаивались Элизабет. Крис рассказали, что как-то Элизабет два дня не являлась на работу, и тогда мисс Куин отметила ей послеобеденное опоздание на три минуты.
«Да, надо было тебе слышать, милочка, куда Элизабет послала ее с этими тремя минутами! Элизабет всех в гробу видала. Обложила эту Куин прямо при всех, а та — ни слова против, а все потому, что рабочих тогда не хватало, руки требовались. Но Элизабет стоит того, чтоб терпеть ее скверный характер.
У Элизабет громкий, с хрипотцой голос, добродушный, искренний смех. И часто Крис думала, не будь ее рядом, ни за что бы не пережить первый рабочий день на фабрике.
«Тяжелей всего, дорогуша, первые десять лет, — сказала тогда Элизабет. — Вот тебе стул, положи на него повыше ноги. Я уж знаю, что к чему. Сколько времени прошло, а помню, как сама тут первый день отработала! Однако ваша братия студенты неплохо проводят время. Поработал месячишко-другой — и до свиданья. А отведай, как это год за годом. Честное слово, не очень-то. Но все ж по сравнению местечко приличное. Я-то знаю».
Элизабет болтала без умолку, так проходили дни, и Крис с благодарностью и облегчением замечала: боль в спине и хандра понемногу проходят. Крис рассказала Элизабет о вечеринке.
— Это будет кошмар! Представляешь, ведь меж ними нет настоящей дружбы. Зачем же тогда вместе собираться? А вот выслушай, кто что о ком думает.
— Люди, куда деваться, везде одинаковы. Знаешь, когда моему Питу был двадцать один, его подружка, сообразивши, что он насовсем ее бросил, запустила ему в голову пивной кружкой. И ей нечего было ходить, зря это затеяла…
Крис чувствовала, это не то, что предстояло ей сегодняшним вечером: если бы там хоть кто-нибудь стал бросаться пивными кружками, получился бы, наверно, премилый вечерок. Но обычно все по-другому, обреченно подумала она: встанут в кружок, хихикая друг над другом и над нею в том числе, изрекая потертые и пошлые от чрезмерно частого употребления истины, кто занудливо, кто насмешливо, а кто ради самообороны.
Элизабет не то, что эти. Она действует, а не бездействует. Говорит и поступает как считает нужным. Если б она зашла сегодня на вечеринку и взглянула хоть одним глазком, наверняка сказала бы: «Ха, чем не похороны?» Да, у Элизабет был вкус к жизни, для нее это заключалось не только в том, чтобы не впутываться, если все тебе не по душе, но и подчинять обстоятельства собственной воле. Крис чувствовала бы себя совершенно счастливой, не будь этих пустых людских выдумок, натужного веселья. Гораздо приятнее здесь, среди машин. Шумят они не громче, более сговорчивые, да и почти такие же бесхитростные, как публика на вечеринке, а уж ее-то Крис хорошо знает.
От фабрики Крис и Элизабет шли до автобусной остановки своей обычной дорогой в полмили длиной. Середина лета, поэтому еще светло. Движение в этот час несильное, и все случилось тем более неожиданно. Мимо них пронесся мотоциклист; приподняв на мгновение руку от руля, он немного качнулся в сторону, как раз перед автомобилем. Раздался пронзительный взвизг колес и скрежет металла: машины врезались друг в друга, и на минуту все стало по-прежнему безмятежно-спокойным. Опомнившись, Крис и Элизабет бросились туда, где невдалеке от места столкновения лежал мотоциклист.
Крис упала на колени, приложила руку к его груди.
— Жив, сердце бьется.
— Вызову «Скорую», — выдохнула Элизабет. — Бог мой, и шофер тоже… небось, стукнулся о переднее стекло… телефон за светофором…