Я встал. Сердце забилось в том же сумасшедшем ритме, как тогда, при первой встрече с гопником. Я ждал, но звук не повторялся. Снова повисла тишина. Не имея при себе никакой штуковины, которую можно было бы использовать как оружие, я всё равно решил выяснить, в чём дело.
Подойдя, я увидел в траве что-то светлое. Чиркнув спичкой, я понял, что это дрова. Три жёлтых полена.
- Что? - сказал я вслух.
Тут же сверху послышался весёлый голос:
- Берегись!
Я едва успел отскочить. Ещё три полена упали к моим ногам. Спичка обожгла пальцы. Чертыхнувшись, я бросил её и крикнул вверх:
- Мира! Что это значит?
Она не ответила и появилась через минуту только затем, чтобы обрушить вниз ещё кучку дров.
- Мира!
- Сейчас... Тут немножко осталось.
Наконец, сбросив последнюю порцию, она перелезла через забор и встала на стопку вёдер. Совершенно неожиданно для себя я сам подхватил её и поставил на землю. Это было так странно. Мы едва не обнялись. Да, я чувствовал, что ей тоже этого хочется. Потом я вытер внезапно вспотевшие ладони о брюки.
Её и без того светлое лицо сияло улыбкой в отблесках дальнего огня.
- Решила вот помочь вашему костру.
- А... Спасибо. Но незачем было тащить сюда столько.
- У вас разве есть своя поленница?
- Нет.
- Ну тогда всё в порядке.
- Сами-то не разоритесь?
- Думаю, они нам уже не понадобятся.
- Почему?
Она странно открыла рот, будто не знала, что ответить. Потом сказала:
- Так ведь отопление дали... - и поправила шапку. - Ну что вы стоите? Давайте подтащим всё это к огню.
Я собрал всё в одну охапку, оставив ей лишь пару поленьев.
- Я смотрю, ты сегодня совсем здорова.
- А я что вам говорила? Три дня. Вернее, даже два.
- Теперь верю.
Мы встали возле огня. Мира провела взглядом по тому, что служило для него топливом.
- Всего лишь решил сжечь старые вещи, - объяснил я.
- Понятно. Но они вроде не старые, только пыльные.
- Ну да... - замялся я. Впрочем, к чему мне было что-то скрывать? - Это вещи одной женщины, которая сюда больше не приедет.
«Женщина. Ну надо же. Никогда бы не подумал, что смогу её так называть».
- Да я и не подумала, что вы всем этим пользовались, - усмехнулась она.
Она молча изучала предметы, не притрагиваясь к ним. Я был благодарен, что она не стала выяснять подробностей. Впрочем, другого я и не ожидал. Уверен, что Мира никогда не будет о таком спрашивать - даже когда ей стукнет двадцать, тридцать и все пятьдесят.
От мысли, что и она может постареть, мне опять стало грустно, но я тряхнул головой и забыл об этом. Менее всего я хотел быть печальным в её присутствии.
- Это же мишка! - воскликнула она, позволив себе извлечь из коробки мягкую игрушку. - Какой хорошенький... Вы что, и его собираетесь сжечь?
- Можешь взять себе, - сказал я. И добавил под нос: - Это даже лучшее очищение.
Однако она всё же расслышала.
- Очищение? Ах да, тут какое-то пятно... Ничего, я его постираю.
- Как угодно.
Она села на ведро, усадив медвежонка на колени.
- Тебе не кажется, что сегодня мы... э-э... рановато встретились? - спросил я. - Всего шесть часов.
- Не кажется, а так и есть. Я специально.
- Значит, я могу рассчитывать на историю?
- О да, - ответила она скорее хлопаньем век, чем кивком.
- Длиннннную историю?
- Посмотрим, - скокетничала она.
Я почувствовал себя ребёнком, которому наконец-то дадут обещанное, Мира же с игрушкой на коленях казалась доброй мамой. Самое интересное, что мне даже не было стыдно за эту несколько противоестественную игру в дочки-матери. Наоборот, как и ребёнка, меня прошиб восторг, хотя я и постарался не подать виду.
Подбросив в костёр юбку, балетки и пару поленьев, я сел напротив Миры и почесал подбородок. Вернее, наоборот - почесал тыльную сторону кисти щетиной на подбородке. Наступило молчание, но совсем не тягостное. Мы словно оба ждали сюрприза.
- Кажется, чего-то не хватает, - сказал я.
- Телескопа?
- Его тоже. Но я не могу поставить его в такой близости к огню, так что сегодня придётся обойтись без него... Нет, я не это имел в виду. Хорошо бы чаю.
- Что ж, не откажусь.
Я сбегал к забору, взял одно ведро из колонны и, поднеся его к костру, тоже поставил вверх дном.
- Вернусь через пять минут с подносом, - сказал я Мире.
Она кивнула.
Уже у двери чёрного хода я обернулся и спросил:
- Сколько сахара тебе положить?
- Две ложки.
- Хорошо.
Я немного задержался, прежде чем войти в дом. Ибо кое-что меня смутило.
Прежде чем я задал вопрос, мне показалось, что в отсветах пламени я заметил на лице Миры странное, невиданное ранее скорбное выражение. Это было так необычно... Словно вместо неё у костра сидел и глядел на огонь кто-то совершенно незнакомый. Мира могла быть задумчивой, обиженной, недовольной, но она никогда не грустила. Даже когда я чуть не отшил её при первой встрече. Даже когда она упала и расшибла лоб. Даже когда она едва не потеряла сознание от слабости при последнем визите.