Быть может, и не существует никакой константы. Ведь помести двух детей в одинаковые условия - они всё равно вырастут разными. Сын алкоголика может как стать алкоголиком, так и всю жизнь питать отвращение к выпивке. Человек, в детстве мучавший животных, может стать как серийным убийцей, так и раскаявшимся божеством для своей собаки, причём раскаяние придёт совершенно нежданно и беспочвенно. Кто-то может всю жизнь сносить оскорбления, а кто-то однажды взорвётся - и момент этот невозможно предугадать. Списывать что-либо на генетику в таких случаях проблематично, ведь до сих пор, вопреки громким заявлениям, не найдено никаких доказательств причастности генов к формированию личности, и менее всего гены могут объяснить гения, который всегда возникает словно из ниоткуда - и всегда к месту. Если же мы станем, по всем правилам науки, подводить ко всему этому делу статистику, то сами не заметим, как заврались: ведь мы станем изучать не человека, а всего лишь толпу, имеющую к нему очень отдалённое отношение. Парадокс первый заключается в том, что если почти любая система сложнее, чем её составные части, толпа гораздо проще каждого из составляющих её людей. В этом наше отличие от сообществ вроде муравейника или роя пчёл, где всё наоборот. Парадокс же второй в том, что любое количество человек больше одного - всегда толпа, пусть даже эти люди никогда друг друга не видели или вообще жили в разные временные промежутки. Статистика не работает на человеке, а потому если и возможен психоанализ, то невозможен никакой сколько-нибудь точный психопрогноз.
Итак, нам трудно или даже невозможно познать самих себя.
А теперь представьте, что будет, если мы столкнёмся с существами, чьи разум и психология в неизмеримое количество раз сложнее наших. Каково было бы наше представление о них?
Мы не смогли бы понять, добро они или зло. Их моральные принципы были бы для нас загадкой. Мы не разобрались бы в их чувствах и усомнились бы в существовании оных. Скорее всего, мы даже не посчитаем этих существ разумными, потому как с нашей точки зрения их поступки будут выглядеть чистейшим идиотизмом - как, вероятно, кошке кажутся идиотизмом наши манипуляции с куском мяса вместо немедленного его поедания. И, наконец, мы засомневаемся в том, что они вообще - живые, потому что их действия будут напоминать нам не то случайные колебания, не то слепую работу механизма.
Впрочем, на вопрос «Что такое жизнь?» мы никогда не могли дать внятного ответа.
Никому не дано понять, почему всё время, в течение которого Кюнэй эволюционировала, потеряла материнскую звезду, путешествовала по Галактике, обрела нового хозяина, испытала кометную бомбардировку, а потом ещё полмиллиарда лет пребывала в покое - мюввоны скрывались в её недрах. Что за процессы там шли и почему они заняли столь много времени, был ли выход мюввонов на поверхность закономерен или случаен - нам неведомо. Глупо было бы думать, что всё это время они бурили каменную породу, потому как в силу своей естества, о котором будет сказано ниже, мюввонам ничего не стоит преодолеть подобную толщу. Логичнее всего было бы предположить, что они преодолевали не сопротивление материала, а притяжение Цулаккэ - тот самый загадочный скрепляющий момент, собравший их вместе и заточивший в чёрной дыре. Или же этот момент сам ослабевал по мере течения времени. Можно провести аналогию с наэлектризованной расчёской и клочками бумаги: заряд рассеялся - бумажки разлетелись. А можно и не провести. Ведь, повторюсь, это всего лишь предположение, которое может не иметь к мюввонам никакого отношения.
Чтобы попытаться понять этих существ, нам для начала стоит попробовать изучить их физиологию. Именно так - попробовать, потому что предмет изучения столь зыбок и неуловим, что избавиться от домыслов и белых пятен не представляется возможным.
Ложность впечатления от мюввона начинается сразу же с его внешнего вида. Как уже отмечалось, мюввон видится наблюдателю как изменчивая прозрачная сфера, в центре которой находится серебристо-белый, металлический ёж, чьи иглы удлиняются-укорачиваются, возникают-исчезают с умопомрачительной скоростью. Но образ этот ложный, вернее говоря - вынужденный. Ибо n-мерному пространству, чьё n ≠ 3, приходится буквально выворачиваться наизнанку, чтобы не свернуться в ничто, пребывая в пространстве трёхмерном. Почему мюввон предстаёт перед наблюдателем именно таким - загадка, для разрешения которой наверняка не хватило бы суммарной мощи разумов всех гениев Вселенной - нынешних, покойных и грядущих. Ведь внутренняя природа мюввона не имеет с его внешним обликом ничего общего - если вообще об этой природе можно сказать хоть слово, не впав в научную ересь.