Все эти годы я думал, что со мной покончено. Но дурацкое, разрушительное убеждение самого себя в тщете своего увлечения не смогло справиться с еженощной бессонницей, напоминавшей о невыплаченном долге. Всякий раз, как я ложился спать, я был недоволен собою. Мне казалось, что я чего-то не сделал, не завершил, не выполнил какую-то норму, что я недостоин сладкого сна, который не мог служить наградой ни за какую, даже самую тяжёлую работу. Потому что то, что я сделал сегодня ночью, работой назвать было никак нельзя. Это было упоение.
Я прижал тетрадь к груди, подошёл к зеркалу и посмотрел в свои глаза, из которых совершенно ушла сонливость. И выпустил из губ тонкий детский звук, в котором слились воедино восторг, экстаз и насмешливый вызов занудности старого нового дня:
уиииииии...
- Господи, и что только в мире не творится, - вздохнул Михей, глядя в телефон. - «Семья каннибалов из города N два года поставляла на местный рынок человечину»... «В Германии афроамериканец изнасиловал женщину на глазах у мужа, угрожая ему топором»... Он его даже не связал!.. «На вписке пьяную победительницу детского конкурса красоты четырнадцати лет лишили девственности с помощью моркови»... Тьфу, да что же это такое, Ник? - Не дождавшись ответа, он повторил: - Ник?
- А? - сказал я.
Я был занят редакцией и переносом своего ночного труда в чистую тетрадь. Утренняя эйфория спала, уступив место колебаниям. Я видел кучу недоработок и несостыковок. Фактически приходилось писать рассказ второй раз, и всё равно я сомневался, что успею привести его в порядок до вечера.
- Извини, я прослушал. Что там с морковкой?
- Да... Да ничего. Надо будет отписаться от этой рассылки. Один раз куда-то случайно пальцем тыкнешь - и пошло-поехало... - Он помолчал, словно обдумывал что-то. - Чем ты там занимаешься?
- Письмо пишу. Маме, - последовал заготовленный ответ.
- Понятно...
Видно было, что он мучительно ищет тему для разговора. Вот только непонятно зачем. Мы давно привыкли к обоюдному молчанию и не находили в этом дискомфорта.
- А какой фильм-то смотрел ночью?
Я секунду подумал и ответил:
- «Молчаливое бегство».
- Хм, не слыхал... Новый?
- Старый.
- Интересный?
- Нет.
Михей снова замолчал и прошёл позади меня. Не желая показывать ему, что я делаю, я опустил тетрадь ниже, одновременно наблюдая за Михеем боковым зрением. Но он всего лишь поправлял игрушки на полках, зачем-то поглаживая некоторые из них. Затем, будто опомнившись, повернулся и некоторое время сверлил меня взглядом.
Я чувствовал: что-то не так. Но не мог разобраться. Ощущение было такое, будто он вот-вот даст мне затрещину. Абсурд, казавшийся удивительно возможным.
- Ты сегодня странный, - сказал он.
- Я для тебя вечно странный.
- Ну да. Но сегодня ты какой-то бодрый. А обычно - ты уж извини - унылый.
- Просто выспался.
- Понятно.
Он перешёл к окну у входа и долго смотрел на улицу, хотя вряд ли видел что-либо перед собой. Его еле заметное отражение в стекле что-то шептало себе под нос, то хмурилось, то улыбалось, но даже улыбка эта была печальной. В ней чувствовалась самоирония.
Я всё ещё не понимал.
Так прошло минут пятнадцать. После чего он вновь повернулся ко мне и тихим голосом произнёс:
- Знаешь, я скоро закрою магазин.
Ручка застыла у меня в руке. Меня поразило даже не сколько само объявление, а то, насколько очевидно указывала на эту фразу вся прелюдия.
- Но... почему? - выдохнул я.
Михей обвёл взглядом полки.
- Неужели сам не видишь? Если у тебя так мало работы - значит, магазин не даёт прибыли. Нет, я никак не связываю эти вещи, ты же продавец, а не рекламщик... Но соперничать с «Хэппи-Кидз» - это же смехотворно, они нас давно задавили...
- Когда? - спросил я, оборвав его.
- Не сегодня, не волнуйся. Думаю, это займёт целый месяц. С расчётом, конечно же, не обижу, ты же не алкаш и не прогульщик. В общем, не беспокойся.
- Да я не беспокоюсь... А можно перевестись в другой твой филиал?
- Нет. Я их всех закрываю.
Я моргнул пару раз.
- А что так внезапно-то? Почему именно сейчас?
- Да сам не знаю. Захотелось и всё. Может, Юлька влияет. - Он встряхнулся и заговорил громче: - А вообще, надоело тут жить. Сплошная Азия, дубак и никакого моря! Двину на запад, в Калининград. У меня там брат двоюродный в порту работает, мы в детстве хорошо общались. У тётки номер узнаю, свяжусь - и рвану. Калининград - он, знаешь, тот же Владик, только на другом краю страны и покрасивее. Тут - китайцы да корейцы, там - поляки да немцы...