- Что - пока? - повторил я.
- Ничего, - ответила она. - Я ещё не знаю.
- Не придумала?
- Не знаю, - повторила она.
Мы помолчали некоторое время. Похоже, Мира обдумывала свой рассказ гораздо глубже, чем я. Впрочем, я почти его и не обдумывал, все еще ошарашенный тем, что встретился с вундеркиндом, который так долго живёт со мной по соседству.
- Ну, по крайней мере, ты не упомянула, что ядро планеты состоит из сплава флеровия и унбигексия, - усмехнулся я, хотя в этот момент мне совсем не хотелось ни умничать, ни глумиться. - Тогда бы я уж точно не поверил твоей истории.
Мира перевела свой странный взгляд на меня.
- Эта история только началась, - сказала она.
- Нет, - сказал я, - ничего подобного. Что бы там ни произошло, мы видим... ладно, не видим, но знаем конечный результат: планета превратилась в огромный ледяной шар с температурой под абсолютный нуль.
- Я этого и не отрицаю, - сказала она. - Глупо было бы отрицать факты.
- Тогда что? Хочешь сказать, что на планете зародилась жизнь?
- Нет.
- Да это и невозможно. С таким-то составом, температурой и орбитой...
Она промолчала.
- Или, быть может, ты хочешь сказать, что планету заселили пришельцы?
- Нет. - Она прищурилась. - А почему вас вообще это так интересует?
- В каком смысле?
- Вы сказали, что вам абсолютно всё равно. Что вы просто открыли планету, измерили её параметры, и на этом ваше любопытство удовлетворено.
- Верно.
- Тогда к чему вопросы? Ведь, судя по всему, вас совершенно не интересует то, чего нельзя проверить.
Я облизнул губы.
- Да, меня интересуют только фактические данные. Просто... просто я люблю критиковать всякую ахинею.
Непонятно почему, но она улыбнулась.
- Хорошо, - сказала она, а потом посмотрела на часы. - Я, пожалуй, пойду. Поздно уже.
- Вот и славно, - выдохнул я.
Мы снова сложили ведра стопкой. Я помог ей подняться, а она доказала, что умеет подтягиваться.
- Пока, - сказала она, когда её лицо уже скрывала ограда.
- Береги голову, - сказал я.
Некоторое время я продолжал стоять возле забора. Возврат к одиночеству, которое лишь недавно было лучшим из состояний души, оказался слишком внезапным и болезненным. Улетучившись на всё время разговора с Мирой, оно словно побывало в неведомых краях за границами мироздания, принеся на своих крыльях моего старого недруга - чёрную тоску. Врага, с которым я сражался долгие годы, так и не сумев победить до конца. Врага, который теперь уверенно выходил на арену очередной дуэли, заручившись, как и любой трус, поддержкой бескрайнего мрака, всегда готового принять обличье своего союзника и стать им.
Но ни я, ни мой противник не знали, что, сделав несколько шагов, он споткнётся и упадёт, мгновенно потеряв величие и надежду на ближайшую победу.
Ибо меня посетила неожиданная мысль: Мира ушла слишком бесшумно. Я даже не слышал, как она сложила стремянку. Не слышал шуршания травы. А вдруг... вдруг она тоже до сих пор стоит там?
Стараясь не шуметь, я подошел ближе и приложил ухо к забору, изо всех сил стараясь отыскать в монотонном пении ночи какой-либо диссонанс.
Ничего. Только еле слышимое бормотание телевизора из соседнего дома да отдалённый лай враждующих собачьих кланов.
Впрочем, она могла делать то же самое.
Постояв ещё немного, я улыбнулся собственным мыслям. А затем вернулся к телескопу и снова приставил глаз к окуляру.
Звезда была там. И планета, конечно же, тоже, пусть и невидимая. Но, глядя на них в телескоп, я видел теперь совсем не то, что видел ранее.
Вместо красной мерцающей точки пред моим взором возник висящий в чёрной пустоте огромный красновато-жёлтый шар кипящей плазмы с полупрозрачной короной, пятнами и протуберанцами. Шар медленно вращался вокруг оси, и мне даже показалось, что я чувствую на своих щеках исходящий от него жар - словно прямо перед лицом распахнули печную дверцу. Затем шар отступил, а взор мой стремительно понёсся к незримой точке чуть сбоку от него. Десятки астрономических единиц пронеслись с невообразимой скоростью - и вот он передо мной. Другой шар, полная противоположность первому, медленно продолжающий свой век по гигантскому эллипсу орбиты. Замёрзший океан, скрывающий сортированный лёд. Красновато-белый снег, терзаемый жёстким космическим излучением. И две возвышенности, разделённые тугим телом планеты.
Кюнэй...
Я хмыкнул и промолвил:
- Инопланетянка.
Рот мой растянула непроизвольная улыбка. Я закусил нижнюю губу. И только тут вспомнил, что не спросил Миру о том, кто такие мюввоны.
Вернувшись домой, я выкурил сигарету. Сквозь холодное стекло мерцали искажённые точки звезд. Затем я зажёг свет.