- Эй! Куда вы это?
Я застыл, а установка по инерции покатилась дальше. Мне чудом удалось догнать и остановить её прежде, чем она врезалась в дверь.
Я обернулся. Голос мой пропал от волнения, и я произнёс её имя одними губами:
- Мира...
Она невозмутимо спрыгнула в траву и направилась ко мне. А, подойдя, упёрла кулачки в бока.
- Хотели улизнуть?
- Н-нет, - ответил я, чувствуя, что краснею от радости. - Или да. Я думал, ты не придёшь... Ч-что случилось?
- Ай... - отмахнулась она совершенно по-женски, будто её опоздание ничего не значит, и я обязан был ждать как минимум вечность. - Извините, мне мама звонила. Я уже оделась и почти вышла, а пришлось проболтать целый час. Вспотела просто ужас.
- Понятно.
Я потолкал телескоп обратно в центр площадки. Мира шла рядом, и я вдруг понял, что мне уже совсем не холодно.
- Знаете, а ваша критика убийственна, - сказала она.
- Да ну?
- Я весь день только и думала о том, что вы вчера сказали.
- Я польщён... Но не думаю, что тебе стоит воспринимать любую критику настолько серьёзно. Иногда она просто хоронит всё оригинальное, что было в авторе, превращая его в раба чужого мнения.
- Да, это я понимаю. И как-нибудь справлюсь. Но, тем не менее, ничего нового я пока не написала. Поэтому...
- Зато я написал, - сказал я.
- Вы?
Мы остановились. Всю её весёлость как ветром сдуло. Она смотрела на меня широко открытыми глазами.
- Правда? - спросила она.
- Да.
- Надеюсь, не десять лет назад?
- Нет. Прошлой ночью. Сразу как ты ушла.
- О-о... - она задумалась, потом воскликнула. - О-о! Что ж, с удовольствием послушаю.
Я поставил вёдра поближе к телескопу, расстелил полотенца и мы уселись.
- Знаешь, - сказал я, доставая из-за пазухи тетрадные листы, - у меня больше времени ушло даже не на сам рассказ, а на придумывание его названия. Сначала хотел назвать «Все - острова», потом - «Земля наша»...
- Пояснения - потом. Читайте!
- Хорошо. В итоге я назвал его
Сорок третье октября
- Джед, ты здесь?
Ответ пришёл очень быстро, почти втрое быстрее, чем при последнем сеансе.
- Да, Уэй. Ты что-то хотел? Я буду уже через полчаса.
- Вот послушай: «Если бы каждый человек на своём клочке земли сделал всё, что он может, то как бы прекрасна была земля наша».
На этот раз динамик молчал с минуту, но отнюдь не из-за расстояния.
- Чьё это?
- Некто Чехов.
- По-прежнему одержим древней культурой?
- А разве была какая-то другая?
- И то верно. Погоди... Нашёл эту цитату. Непонятная она. С тем же успехом можно сказать: «Если бы каждый человек построил себе хороший дом, то как бы прекрасны были дома наши». В чём смысл этой тавтологической очевидности? Если бы он написал «Земля», с большой буквы, было бы ещё ясно. Но он, как вижу, написал с маленькой.
- Тогда это не имело значения.
- Не понимаю.
- Вот ты привёл в пример дома. Но ты неверно построил фразу. Надо было закончить: «...то как бы прекрасен был город наш». Если же брать за основу деревья - тогда «лес наш»...
Внезапно динамик наполнился воплями, причитаниями, шёпотами, молитвами, объявлениями, предупреждениями: «Боже, помогите мне!», «Меня кто-нибудь слышит?», «Не сообщайте свои координаты, это может привлечь...», «Говорит Цан, я нахожусь в четвёртом квадранте, если кто-нибудь...», «Пожалуйста, пожалуйста, прилетите ко мне!», «Люди, ну ответьте же! Почему вы не хотите мне отвечать?».
Все эти голоса звучали одновременно всего несколько секунд. Затем их вновь сменила тишина.
- Извини, фокусировка сбилась, - сказал Джед.
- Ничего.
- Так о чём мы... Ах да. То есть, ты хочешь сказать, что для древних земля была не просто почвой?
- Именно. Это было очень многозначное понятие. И почва, и территория, и наследство, и государство, и люди, и весь мир... Я сам иногда путаюсь в том, что же именно подразумевал автор под этим словом. Но если ты прислушаешься к этой фразе, если заставишь себя вникнуть поглубже в её смысл...
Динамик молчал.
- Джед?
- Да я тут. Смотрю названия его произведений. Умора, даже не понимаю половины. Что значит «вишнёвый»?
- Эмм... Вишня - вымерший предок бакитов.
- Ясно. Виш-нё-вый... Хм. Ты старомоден, как и твой пакс. Ладно, отключаюсь. Значит, на тёмной стороне?
- На тёмной.
Уэй Хеминг потянулся, неспешно встал из-за стола, и, не выключив компьютер, вышел сквозь распахнутую дверь в голубую осень.
Прямо от порога к восходу над выпуклым горизонтом вела прямая дорога. Стоило сделать пару шагов - и солнце воспаряло ещё выше. По изогнутому небу плыли лёгкие белые облака, наводившие мысли о тёплой постели. Иногда они закрывали слегка уменьшившийся за последнее время диск солнца, и тогда контуры предметов проступали резче, реальнее. Дорога шла меж увядших полей, в которых чуть слышно шуршали невидимые механизмы, собирающие последние зёрна. Пахло прелой травой.