Улица уже пустынна. И в ожидании следующего визита воинов порядка я захожу, наконец, в мясомолочную лавку, где хватаю за жидкие, испорченные химией волосы жирную продавщицу и начинаю методично постукивать её лицом об кассовый аппарат...
В издевательский смех вплелось еле слышимое звяканье колокольчика. Я открыл глаза. Входная дверь, слегка раскачиваясь, подметала пол дерматином.
Я сорвался с места и выскочил на улицу.
- Слушай, Михей.
- Да?
Я называю его Михеем, хотя на самом деле он Михаил. Большинство друзей называет его Майклом или Майком. Женщины зовут его просто Мишей. Но именно введённое мною «Михей» почему-то нравится ему больше всего, хотя он и не способен заставить всех обращаться к нему именно так. В этом ещё одно наше различие.
Меня зовут Никифором, но я ещё с детства возненавидел это имя, потому что оно вызывало у меня представление о каком-то седом деревенском деде, который сидит на завалинке и курит самокрутку. Дедом, в общем-то, неплохим, но никак со мной не ассоциирующимся. Поэтому я с благодарностью и даже гордостью принял сокращение от одноклассников и с тех пор не позволял кому-то называть меня иначе - в том смысле, что молчал на любое обращение по полному имени.
- Мне надо отлучиться на полчаса. Ты не можешь за меня постоять?
Он нахмурился.
- Нет, мне самому сейчас ехать надо. А что такое?
- Да так, сходить надо кое-куда.
- Куда?
- Да по делу одному.
Он изучающе посмотрел на меня. Потом сказал:
- Ладно, закрой магазин. Только не увлекайся, а то ведь первое сентября скоро. Сегодня, думаю, уже начнут подтягиваться, успей до обеда.
До обеда было почти два часа.
- Окей.
Дело в том, что сегодня я чуть не опоздал на работу.
Забравшись в постель ещё в двенадцать, я ворочался до трёх ночи, вставая каждый час, чтобы покурить. Прошедший вечер не давал мне покоя. Я вспоминал слова Миры и свои собственные. Пытался понять, правильно ли я себя вёл. Понять её намерения. А ещё из головы никак не шла фраза: «Эта история только началась». Фраза столь же загадочная и парадоксальная, как заключение врача над разлагающимся трупом: «Жить будет».
В общем, когда я проснулся, часы показывали уже полдесятого. Оставалось тридцать минут - ровно столько, чтобы накинуть на себя одежду и добраться до магазина. Я не умылся, не высморкался, не позавтракал и даже кофе не попил. Неудивительно, что мои подмышки, не спрыснутые дезодорантом, взмокли как у боксёра, а желудок раздирали голодные спазмы после вчерашнего скудного ужина.
Единичное опоздание мало что значило для Михея, хотя он и ценил мою пунктуальность. Её ценили все мои начальники. И, пожалуй, тут было чем гордиться: ни одной задержки, ни одного прогула без уважительной причины за все годы работы. Кто-то врёт, прикрывая болезнью тяжкое похмелье. Кто-то покрывает сладкий сон пробками или поломкой автобуса. Я же ненавижу всё это. Ненавижу врать и унижаться, изображая победный вид, как только выйдешь из кабинета. И даже если мне ничего не скажут - я всё равно чувствую себя ничтожеством. То есть, под выражением «уважительная причина» я понимаю причину, которую уважаю сам.
Возле «Нирваны», как всегда, было спокойно и тихо. На парковке стояла лишь одна машина - синяя «Honda» c грязными боками. У стены отирался какой-то тип в белых кроссовках и чёрной спортивной форме. Он курил, сплёвывая после каждой затяжки, будто у сигареты не было фильтра. Возле урны с мусором сидела облезлая кошка - склонив голову набок от усилий пережевать что-то жёсткое.
У «Нирваны», на моей памяти, дела всегда шли не очень, как и у любого отечественного музыкального магазина в эпоху Интернета и флеш-памяти. Сюда шли те немногие, для кого десятилетие господства компакт-дисков было частью молодости. Старшее поколение получало музыку из телевизора и радио, младшее - из сети. И только люди вроде меня всё еще обивали пороги таких вот библиотечно-пустых помещений с хмурыми, но интеллигентными продавцами.
В магазине я пробыл недолго, рассматривая только новые поступления. К моему изумлению, среди них оказалось переиздание «Time Does Not Heal» 2008-го года от Century Media. В единственном экземпляре. Каким ветром его сюда занесло - можно было только догадываться. Вряд ли его приняли за новинку из-за полуотклеившегося, но яркого красного стикера на обороте: «9 songs, 67 minutes, 246 riffs!» (что, впрочем, уже не соответствовало действительности, так как к альбому прилагались два бонус-трека). Тот, кто распорядился доставить его сюда, обязательно должен был посмотреть на даты выхода - как альбома, так и диска. Если здесь и появлялось старьё, то обычно всем известное. Скорее всего, диск попал сюда из «мёртвых запасов» другого филиала, а туда - тоже из другого отделения. А туда...