Именно в этот, двадцать восьмой визит, и была предпринята единственная попытка догнать мюввона. К сожалению, имя реллека, отчаявшегося на этот поступок, вряд ли попадет в анналы истории - разве что истории, написанной самими мюввонами, к чему они отнюдь не проявляют видимой склонности. Но судно с трупом несчастного на борту наверняка всё ещё продолжает свой дрейф где-то в просторах Вселенной - если, конечно, не врезалось в какую-нибудь планету или само не стало ею, облепившись космической пылью.
Реллек этот был одним из немногих, кто мог позволить себе иметь собственный корабль. В тот день, когда мюввоны явились с очередной жатвой смерти, он меланхолично бороздил космическое пространство вблизи родной планеты, укрытой серыми облаками. Вероятно, он так и не узнал, что случилось там, внизу. Но когда из облаков стремительно вырвался прозрачный, похожий на мыльный пузырь, шар - реллек тут же бросился в погоню.
Что подвигло его на этот поступок - любопытство, самолюбие, жажда славы, безумие - остаётся загадкой. Как бы то ни было, он смог совершить то, чего никому больше не удавалось: он летел за мюввоном, держась от него всего в нескольких сотнях метров. А это, возможно, означает, что сверхсветовую скорость мюввоны развивают не сразу, а постепенно. Или это может ничего не значить. Возможно, мюввону в тот день просто захотелось поиграть в догонялки. А возможно, что последствия этой погони станут очевидны только через миллиарды лет. Нам - людям, не разобравшимся даже в интеллекте тех, кого мы высокомерно называем своими младшими братьями - пожалуй, и не стоит пытаться понять этот странный разум, совершенно чуждый всем остальным формам жизни. Разум создания, способного видеть время так же легко, как и пространство.
Мюввон ускорялся. Реллек со своим кораблём - тоже. Скорость становилась чудовищной, релятивистской. Одна десятая... одна восьмая... одна шестая... наконец, треть. Треть скорости света - это был предел для судна. И в тот момент, когда оно достигло этой отметки, реллек, наконец, решил, что с него хватит. Он нажал кнопку, отключающую основные двигатели, а затем надавил на другую, собираясь совершить манёвр разворота.
Но ничего не произошло.
Нет, двигатели сработали как надо - одни заглохли, другие, выбросив из боковых сопел огромные языки пламени, начали пожирать свою долю топлива. Но скорость оставалась прежней, а корабль всё так же летел носом в сторону мюввона, не повернувшись ни на градус.
Прошло несколько секунд. Минут. Скорость не спадала.
А потом она снова начала расти.
Реллек был потрясён. Его объял смертельный ужас. Он вновь и вновь проверял показания приборов, нажимал различные клавиши, но корабль продолжал ускоряться, хотя система контроля упорно отрицала наличие каких-либо ошибок.
Вконец потеряв надежду снизить темп этой бешеной гонки, реллек оторвал руки от приборов и стал заворожено наблюдать в лобовой иллюминатор ставшую теперь гораздо ближе к нему огромную сферу, в центре которой, с невообразимой скоростью втягивая и вытягивая бесчисленные иглы, сидела металлическая звезда.
Наверное, корабль продолжал ускоряться, но реллек уже не мог этого узнать. Приборы выдавали противоречивые результаты, пытаясь измерить то, на что не были рассчитаны.
Реллек приготовился к смерти. Хотя и понятия не имел, какой она будет. Возможно, корабль сгорит от трения об вакуум. Звучит глупо, но это вполне реально на такой скорости, когда даже самые мелкие пылинки из-за относительности движения превращаются в смертоносное излучение. Возможно, он врежется в какую-то звезду. Или же застынет в одном миге и никогда не растает, оставшись где-то в стороне от всех событий мира...
Но то, что произошло в следующий момент, стало для реллека полной неожиданностью.
Он словно очнулся ото сна. Двигатели не работали. Приборы показывали отсутствие движения. Мюввон исчез. Корабль оказался в каком-то совершенно незнакомом реллеку месте. В иллюминаторе - ни одного знакомого созвездия. Даже ни одной яркой звезды. Все они были пугающе тусклыми и далёкими.
Реллек не помнил, чтобы он терял сознание. Не помнил даже краткого потемнения - ни снаружи, ни в собственном разуме. Что случилось в этот невероятно малый миг - осталось для него загадкой. Да и был ли этот миг вообще? Одна картина сменила другую настолько быстро, что это порождало ощущение нереальности обеих. То ли корабль прошел через какую-то червоточину, то ли все жизненные процессы организма остановились на световой скорости. То ли...
Наверное, только об этом и размышлял реллек в течение того периода времени, равнявшемся примерно земному месяцу, что могла предложить ему система жизнеобеспечения. Его корабль оказался в супервойде - космической пустоте огромных масштабов. Даже тусклые точки за стеклом его иллюминатора были на самом деле не звёздами, а далёкими галактиками. Он включил двигатели, решив лететь наугад, и они заработали. Но приборы по-прежнему констатировали состояние полного покоя - потому что были основаны на методе измерения положения окружающих тел, ближайшие из которых находились теперь в десятках мегапарсеков от корабля.