Я прошла мимо и обернулась. Но увидела лишь уши торчком над кляксой его абсолютной черноты.
Так и не поняла, чей он и откуда взялся. Странный пришелец со стеклянным взглядом. Даже имени нет, пришлось самой выдумывать, а в голове как раз вертелось: Бониферетус Альтамиррен. Да ну, говорю себе, слишком длинно.
Хотя какая теперь разница? Он на него так и не откликается. И вообще не считает меня своей хозяйкой, хотя каждое утро встречает возле миски с запахом вечернего корма. Много раз его домой приглашала - ни в какую. Из рук не вырывается, но едва отпустишь - тут же дёру к двери. Но не хнычет и не канючит. Просто сядет и ждёт, когда ручку повернут. Иногда кажется, что он вообще немой. Всё, что я слышу от него - мурчание. Вот как сейчас, когда почёсываю ему шею под мордой. Вообще, это всем нравится. И собакам, и кошкам, и птицам... интересно, а людям? Да даже динозаврам, наверное. Но Бони и тут равнодушен. Ни томности, ни раздражения. Я вообще для него не существую. Кормлю, глажу, щекочу, но - не существую. Он - йог, вокруг которого тридцать три года пляшут обнажённые танцовщицы.
Странное это состояние - жить одной и без гостей. Все вокруг потихоньку становится странным. То, чего не замечаешь, пока рядом родители, - выходит вперед, бросается в глаза, пронзает мысли и... пугает. Словно взросление наоборот. Первая боль в жизни даёт понять, что твоя воля не безгранична. Что мир живёт по своим законам. Одинаковым для всех. Но что, если бы этой боли просто не было?
Я закрываю глаза и медленно-медленно приближаю пальцы к стене. И разум обжигает уверенность, что они не ощутят прикосновения. Никогда. Я пройду сквозь стену, попаду в другую комнату и пойду дальше - сквозь дома, машины, людей. И ни разу не удивлюсь. Потому что это должно быть легко. Так же, как и дышать. Так же, как и летать.
Или ложусь поперёк кровати, прислонив ноги к стене, и думаю, что верх - это низ. Шаги по белоснежному полу. Как же просторно и светло! И люстра у моих ног - будто экзотический цветок. И шторы колышутся, как платье Мэрилин. И шкаф тормашится перед глазами, словно гигантский скворечник...
Или вот как вчера вечером. Сижу возле окна и читаю под настольной лампой. Час читаю, два. И вдруг краем глаза что-то замечаю. Что-то, чего быть не должно. Поворачиваю голову к окну, а там - лицо папы. Стоит, застыв, в зимней шапке и с трубкой в зубах. Улыбается. Я так вся и подскочила. Стул на пол, отбежала в угол и уткнулась туда лицом. И твержу себе сквозь дрожь: это неправда, этого не может быть. Папа на даче. Папа давно бросил курить. Папа не ходит осенью в ушанке.
Кое-как разворачиваюсь и смотрю в тёмное стекло. А там - ничего, кроме моего напуганного отражения.
И ведь нет ничего страшного в улыбающемся папе.
- Привет, дочка.
Я минут десять смотрела на мобильник, прежде чем нажала зелёную кнопку.
- Привет, ма.
- Ну, как у тебя дела?
- Да нормально...
- Кушать готовишь? Не питаешься, надеюсь, одними бутербродами?
- Я же тебе фотки отправляла.
- Да мало ли. Может, один раз сготовила... Денег много осталось?
- Много. Я всякую ерунду не покупаю.
- Молодец.
Я услышала звук, как будто отпили чай.
- А вы когда приедете?
- Не знаю. В школу, видимо, тебе самой придётся собираться. Сможешь ведь?
- Конечно. Ерунда какая. А папа что делает?
- Да всё покупателя ждёт.
Эта фразы у меня внутри всё похолодело.
- Он его нашел? - спросила я.
И всей душой молила: нет, только не теперь.
Не завтра и не послезавтра. Не этой осенью. Пусть будет так же, как в прошлый год. И в позапрошлый. Долгое томительное ожидание, а потом облегчённое: ну ладно, может, в следующий раз. И, засыпая в эту ночь, я буду тихо визжать под одеялом от счастья, чувствуя себя ведьмой, которой вновь удалось колдовство.
- Нет, но ищет, - сказала мама. - Говорит, что в этот раз уже не отступится и не приедет, пока не продаст. Так что, может быть, я скоро одна приеду, проверю тебя, а потом уеду обратно.
- Ясно, - ответила я.
И сама не знала, радоваться или горевать.
- У тебя точно всё хорошо? - спросила мама.
- Мама, ну хватит уже...
- По вечерам, надеюсь, не шатаешься? Смотри, не забывай дверь на ключ закрывать. Всякие алкаши ходят.
- Да не гуляю я, мама.
Но как же тогда он? Как он с этим живёт? Я безо всех лишь две недели, но уже понимаю, как это страшно и прекрасно. Красивое безумие. Вот к чему идёшь. К чему стремишься всей душой, не понимая самой цели. Конечно, есть работа. Может, только она его и спасает против воли. Но всё же. Ведь надо же общаться с кем-то. Иметь кого-то рядом. Вот у меня - хотя бы Бони. А у него, похоже, нет даже комнатных цветов.
И тут меня осеняет. Подвижная карта звёздного неба. Ещё раз проследив взгляд Бони, я понимаю, что он смотрит в ту самую точку.