Если бы миллион людей, одетых в чёрное для лучшей заметности, встал на поверхности Катлуады вплотную друг к дружке в виде ровного круга - это была бы сравнимо лишь с мелкой точкой на альбомном листе. Мюввонов же во всей Вселенной насчитывается лишь двадцать две тысячи сто десять. И хотя они почти никогда не собираются на планете в полном составе, в красноватых лучах звезды KBF 63949+10 - свет которой, впрочем, по интенсивности скорее похож на лунный, чем солнечный, - поверхность Катлуады с расстояния в несколько сотен километров напоминает искрящуюся рыбью икру. И сравнение это отнюдь не случайное.
Весь остров, который по земным меркам являлся бы материком, плотно засижен прозрачными сферами, диаметры которых то возрастают до пугающих размеров, то уменьшаются до полного визуального исчезновения. Это нельзя назвать пульсацией, так как диаметр каждого мюввона меняется со скоростью, неразличимой человеческим глазом. Это больше похоже на исчезновение одного шара и моментальное появление другого, меньшего или большего размера. Причём изменение это происходит без всякой видимой закономерности и через неравные, но короткие промежутки времени. Вот мюввон с мяч для баскетбола. Через секунду он уже с целый дом. Еще через три - с монету, чтобы через две - вновь быть громадной сферой вроде экзотического дирижабля.
Пожалуй, самая подходящая здесь аналогия - поверхность кипящей жидкости, где только что лопнувший пузырь газа моментально замещается другим, поднявшимся со дна сосуда. Правда, в отличие от пузырей, мюввоны не способны сливаться, создавая мюввона побольше. Но, как и пузыри, мюввоны не проникают друг в друга оболочками, несмотря ни на хаос общего кипения, ни на взаимное положение. Иные из них более чем наполовину погружены в заснеженный грунт, иные - касаются земли лишь одной точкой. Некоторые свободно висят в разреженной атмосфере. А иных, скрытых во льду, и не видно вовсе. Но, несмотря на всё это, ни один мюввон не теснит другого. Более того - ни один мюввон никогда и не притронется к своему собрату, оставив между ним и собой расстояние хотя бы в атом.
Это выглядит странно. Это выглядит невероятно. И постепенно наводит на мысль, что на всё это сборище словно бы отведён конечный, статичный, никак не растяжимый и не сжимаемый объём пространства.
И, будь у нас огромная архимедова ванна, мы бы убедились, что так оно и есть...
Сферы кипят и переливаются в красноватом свете, и над оккупированном ими островом висит сокровенная тишина. Втягиваются и вытягиваются бесчисленные серебристые иглы, мелькающие ещё быстрее, чем происходит смена размеров сфер. Но, даже будь на нынешней Кюнэй плотная атмосфера, человеческое ухо не смогло бы уловить ни единого звука среди этих странных существ - ибо характерное «мю», производимое ими, можно услышать только за пределами уникальной планеты, давно лишившейся родины и матери, чтобы найти приют в чужой галактике, у чужой звезды.
Учёному, изучающему внеземную фауну, это скопление прозрачных шаров напомнило бы поселение, колонию, плацдарм, заправку или, на худой конец, пастбище. Одним словом - порядок, возникший с какой-то целью. Порядок, члены которого преследуют определённые интересы - собственные или всего общества в целом. Ведь даже у неживой материи, подверженной физическим законам, наблюдается тяга к упорядочиванию и структуризации. А живые - и тем более разумные - существа отличаются от мёртвого вещества не просто гораздо более тонкой и сложной организацией, но и своей способностью в определённой степени противостоять неудержимой энтропии. Так что иного вывода у учёного просто и возникнуть не может.
Но именно это предположение будет первым в череде ошибок, которые постоянно будут преследовать того, кто пытается разобраться в том, что такое мюввон.
***
Мира перевернула лист бумаги. Сделала многозначительную паузу, мельком оценив степень моего внимания. Затем продолжила.
***
Но вернёмся на некоторое время... во время... когда времени не существовало.
Представьте себе огромное скопище рыбьей икры. Не океан, ибо у океана есть небо над ним, а именно скопище. Сверху икра, снизу - икра, со всех сторон, куда ни глянь - всюду лишь икра. И нет этой икре ни конца, ни края.
Кто её отложил и зачем это надо - непонятно. Важно лишь знать об этой икре несколько фактов.
Первый из них состоит в том, что икра эта - не рыбья, и рыбы из нее в конечном итоге никогда не получится. Даже мальков. Также она не лягушачья, не жабья, не креветочная... и вообще ничья.
Второй факт состоит в том, что откладывать эту икру никому, в общем-то, и не надо - она и без того превосходно размножается сама по себе. Как колония плесени. Только икре для этого не нужны ни еда, ни вода.