Я встал, прошёл сквозь темноту на кухню и встал возле окна. За стеклом горела еженощная «вЦти», а высоко над нею - искривлённые звезды. Я взял сигарету, закурил. Пламя зажигалки ослепило глаза, и я зажмурился. А потом, помнится, смотрел на стены, удивляясь, что даже такого крохотного огонька, как от затяжки, хватает на то, чтобы их осветить.
Дуновения ночного ветра из приоткрытой форточки вызывали лёгкий озноб, волнами распространяющийся от груди к вискам. Голова работала на удивление ясно. Ни капли сонливости. Обострённое восприятие реальности - словно коррекция зрения.
Эти нечастые, но необычные пробуждения ночью сами по себе заставляют меня задумываться. Это не поход в туалет. И не начинающаяся возрастная бессонница. В эти моменты мне как никогда хочется думать. Думать и наслаждаться самим процессом мышления. Словно что-то во мне бунтует против лени, усталости и сна. Твердит: вспомни. Вспомни о юношеских временах. Об идеях, которые казались оригинальными, хотя и были изжёваны за столетия до тебя. О чистоте помыслов и любопытстве, не отягощённом знанием людей и полупустым стаканом. Об экстазе - высочайшем экстазе творения новых звёзд на стенах тёмной комнаты.
Однако, мысли, пришедшие в голову на этот раз, не вызвали у меня радости или хотя бы удивления. Это были старые, но недобрые знакомые, которые, прорвав хрупкую плотину отрешённости, затопили моё сознание подобно навязчивому уличному шуму.
Без людей плохо. С людьми скучно.
Нас всё больше. Всё меньше работы. Нас вытесняют собственные механизмы. Лишние рты зачаты в эту ночь. Рождены этой ночью. Тысячи ртов. Всем подавай место и работу. Впихивай ненужные знания в тех, кто всё еще мечтает, что станем не тем, кем станет. Окончив по два института, стоим за прилавком. Цены растут, зарплаты стоят. Мы сбиваемся в комки, оплачивая съёмные квартиры. Разменивая одиночество на еду и скандалы - из-за еды и одиночества. Плюя на землю, которая нам не принадлежит. Истощая мозг цифрами и недосыпанием. Не видя собственных детей. Принимая болезни за норму, норму - за болезнь. Выращивая супербактерии. Шокируясь от новостей и порождая новости. Смотря дерьмовые фильмы. Гоняясь за безделушками. Веря в чепуху.
Наши вещи ломаются, потому что должны, хотя их пыль неразрушима - ни ветром, ни водой, ни солнцем. Мы смеёмся над глобальными проблемами и с умным видом спорим о компьютерной игре. К нашим услугам всё знание мира, но мы выбираем порно. Нас тошнит от рекламы и дешёвых хитов, играющих на радио по двадцать лет кряду. Песни с хорошими стихами и плохой музыкой, с хорошей музыкой и никчёмными фразами. Тошнит от сигарет и дыма машин, пожирающих остатки нефти, чья чёрная клякса заслонила восход нового солнца. Тошнит от голода и от сытости, вызванной искусственной едой. Искусственной едой и искусственным светом. Тошнит от мочи в подъездах и соплей на улицах. Тошнит от запаха себе подобных. Мы мешаем друг другу на лестницах. Мешаем в автобусах. Мешаем в супермаркетах. Мешаем в постелях.
Наращенное многообразие порождает пустоту и монотонность. Значимость каждого сделала ничтожными всех. Nil admirari. Всё возможно, но никому уже нет дела. И ритм жизни сделал её такой же смешной и бессмысленной, как любая, даже самая серьёзная песня, ускоренная вдвое. Как великая книга, где оставлено лишь по слову из предложения. Читай что коротко. Смотри что коротко. Покороче, побыстрей и посмешней: картинки с котами и видео о неудачном прыжке, закончившемся смертью.
Вышел новый роман классика? Nil admirari. Ураган над Юкатаном? Nil admirari. Распалось государство? Nil admirari. Сожгли церковь? Nil admirari. Няня забила ребенка насмерть? Nil admirari. Секс на публике? Nil admirari. Отпилили голову на камеру? Nil admirari.
Nil admirari? Nil admirari!
Ведь вся эта реальность кажется нам лишь сном, для которого сгодится и имитация чувств, чьё истинное проявление заставляет нас вскакивать с постели и хвататься за больную голову.
Без людей плохо. С людьми скучно. Ибо человек столь же социальное существо, сколь и асоциальное.
Передо мной стояли две стеклянные банки. Я стряхнул остатки пепла в одну из них, положил окурок в другую. Потом поднял первую банку к глазам и смерил взглядом содержимое.
Пожалуй, через пару дней.
***
Утро.
Я закрываю дом на висячий замок, спускаюсь по ступенькам и выхожу через калитку в большой мир.
Солнце светит так слабо, что на него можно смотреть. Его уже заслоняет сплошное полотно серой мглы - без краёв, без очертаний. Даже непонятно, откуда эта пелена взялась и куда движется. Тени размазаны по земле, словно грязные пятна. Но, несмотря на утрату красок сверху, реальность дня ещё не обесцвечена, а воздух спокоен и прозрачен, как бумажный клей.