Как обычно, я заметил его не сразу, ибо, поднимаясь по крыльцу, опустил взгляд вниз, обшаривая карман куртки в поисках ключа, притаившегося среди купюр, монет, сигарет, зажигалки и товарных чеков. И лишь тогда, когда мой взгляд поравнялся с верхней ступенькой, я на мгновение застыл от нежданной встречи. Потом улыбнулся и сказал:
- Ну что, потаскун, нагулялся?
Берке, как всегда, не ответил. Лишь провёл лапой по мокрой двери, оставив на ней светлые линии царапин. Мол, открывай уже быстрее.
Я снял замок, вошёл на веранду и сменил ботинки на тапочки. Берке терпеливо ждал у входной двери, не глядя на меня. Как только дверь открылась, он тут же юркнул в проход и исчез в доме ещё до того, как я снял куртку.
Берке - кот особый. Хотя бы потому, что я даже мысленно не могу назвать его своим.
Если бы животные внезапно научились говорить, то, думаю, первое, что я услышал бы от Берке: «Ты мне не хозяин». Конечно, о независимом поведении этих животных написано и сказано уже много. Банальность даже. Но всё же трудно найти другого такого кота, который бы всем своим видом, всем поведением показывал, что ты для него - никто.
Ибо это очень похоже на правду.
Если Берке и мяукает, то лишь в случае боли - когда наступишь ему на хвост или, не заметив, сядешь на тушу, слившуюся с тёмной обивкой кресла. В остальное время он потрясающе молчалив. Никогда ничего не просит и не подлизывается. Добиться от него ласки или желания поиграть - пустое дело. Он тебя просто игнорирует, а щекотка вызывает у него лишь злость и выпускание когтей. Но при всём при том Берке отнюдь не дикарь. В чистоплотности ему не откажешь. Он аккуратно ест и аккуратно ходит в туалет. Не рвёт шторы и не портит вещей. Не прыгает на обеденный стол и нипочём не залезет даже в открытый настежь холодильник с колбасой внутри. Всё это ниже его достоинства. О нет, он не дикарь. Но, однако, и не какой-то там бледный аристократ. Он не боится дома, не боится улицы. И, пожалуй, вообще мало чего боится. Немногим котам дарована такая храбрость, что отпугивает даже пару-тройку собак. Кошки - другое дело, это у них в крови... Кстати, есть даже способ различить пол котят, вообще к ним не притрагиваясь. Наклонитесь над тазиком, где сидят три котёнка - два мальчика и девочка. Подышите носом часто-часто, как собака. Итог: мальчики скукожатся от страха, а девочка - сердито зашипит.
Берке, конечно, не был от рождения наделён пуленепробиваемым хладнокровием, но он приобрёл его в ходе интенсивной работы над собой. Иначе говоря - в постоянных драках за превосходство. Потому что прежде всего Берке - настоящий мужик и хозяин. В самом классическом понимании. Я не в курсе, насколько большую территорию он контролирует, но наверняка знаю, что в её пределах все остальные коты покалечены или унижены, а все кошки - оприходованы. Точно я знать не могу, но тому есть косвенные подтверждения. К примеру, полное отсутствие прочих кошачьих на моём пустынном дворе и появление у многих соседских кошек чёрных, как ночь, отпрысков.
Помимо прочего, Берке - матёрый вор, собирающий продовольственный налог с соседей. Часто кусок рыбы или мяса, приносимый им на крыльцо, настолько огромен, что его размеры сопоставимы с самим Берке. Диву даёшься, как такой вес могут нести скромные кошачьи челюсти. Один такой кусок отличной говядины я, тщательно омыв кипятком, даже употребил для варки супа - Берке всё равно был сыт и украл мясо лишь в силу своей хозяйственной хватки.
Возможно, управление кошачьей империей и сделало Берке таким серьёзным, молчаливым и полностью погруженным в свои мысли. Сделало его политиком, власть имущим. А власть имущие, как известно, не любят, когда за ними наблюдают посторонние. Не любят показывать, что есть кто-то выше их. Потому-то он не ест домашний корм в моём присутствии, а если я нагряну неожиданно - тут же бросает жевать и делает вид, что изучает потолок. Потому-то, сев в таз с опилками для справления нужды, он всегда поворачивается носом к стенке. И потому-то я для него - не хозяин.
Молчаливый, серьёзный, похожий на криминального авторитета, Берке внушает мне уважение и одновременно ностальгическую грусть. Мы могли бы быть хорошей парочкой: я читаю в кресле, он лежит на коленях и томно мурлычет. Тепло, уютно, спокойно и умиротворяюще. Золотая мечта любого интеллектуала. Только камина с трубкой не хватает.
Конечно, я и так могу усадить его на колени. И он даже не сбежит. Сперва. Просто будет сидеть, как сидел бы на любой подходящей поверхности. Но в ответ на протянутую руку я получу не ласковое трение кошачьей головы о ладонь, а нечто вроде удара по ней калганом, говорящего: ладно, только отвяжись со своими сюси-пуси. Дружеского тепла не возникнет. Ибо мы стали более чужды друг другу, чем два человека.