Никто ничего не произнес, но одной неожиданности мне хватило, чтобы потерять равновесие. Я полетел вниз, опрокинув вёдерную колонну, выронив фонарь и упав спиной в слякоть.
- О Боже, - Мира закрыла рот рукой, но скрыть улыбку ей не удалось.
Она перелезла через забор. Я поднялся, чувствуя, как холодная грязь стекает по затылку, впитывается в шорты, струится по голым ногам. Очень хотелось сматериться.
- Какого чёрта, Мира?!
- Простите, я и не думала вас напугать.
- Я тебя не слышал.
- Я вас тоже. Похоже, шум дождя...
- Что ты здесь делаешь?
- Как это? А встреча?
- С чего ты взяла, что я выйду в такую погоду?
- Я увидела, что вы выключили свет.
- Очень смешно.
Я посмотрел на свои грязные руки. Представил, как выгляжу со стороны, и злоба во мне засоперничала с самоиронией. Но я не хотел давать Мире повода для насмешек и прикусил губу.
Почему сегодня всё идет не так, как надо?
- До чего противно, - сказал я.
- Ещё раз извините...
- Мне надо умыться.
- Хорошо, я вас подожду.
- Зачем? Я не сочинил никакого рассказа.
- Что? - Она подняла брови. - Да бог с ним! Как будто нельзя просто поговорить. Всё равно ведь света нет.
Я задержал взгляд на её лице. Потом ответил:
- Ну ладно.
Мира села на завалинку под окном. Капли дождя, скатываясь по крыше, падали в полуметре от стены.
Дома я привёл себя в порядок и оделся потеплее. Отпер Белую комнату и щёлкнул выключателем, чтобы свет в окне известил меня о возврате в эру прогресса.
Луч фонаря скользнул по стене. Дженна улыбалась мне.
- Не сегодня, - сказал я.
И, замкнув дверь, поспешил к Мире.
Кап.
Кап.
Кап.
- Между прочим, я вас обманула.
- В смысле?
- На самом деле, вчера я хотела рассказать куда больше, чем успела. У меня ещё много страниц. - Она похлопала себя по груди.
- Хочешь продолжить сегодня?
- Нет.
- Но ты обиделась?
- Да.
- Понимаю. Прости меня.
- Не будем об этом. Всё уже нормально.
Она смотрела на капли, падающие в лунки, созданные в земле ещё летними потоками воды с крыши. Я сидел, уткнувшись носом в воротник свитера и щупая в кармане пачку сигарет. И думал: странно. В присутствии Миры мне ещё ни разу не захотелось курить.
Испаряющаяся холодная влага понемногу увлекала с собой в воздух всё, к чему прикасалась. Нас окружали запахи дерева, мёртвой травы и размокшей земли. Дождь весь день придерживался консервативной осенней политики - то еле моросил, то вновь набирал силу, ни разу не прекратившись и не перейдя в ливень. Новые тучи на сносях скрытно приходили с востока на смену разродившимся. И не было им конца.
- Что же вы молчите?
- А? - очнулся я. Но тут же опустил брови и сказал: - Я не знаю, о чём говорить. Вот как... Тебе никогда не говорили: «Расскажи что-нибудь»? У меня от этой фразы в голове словно короткое замыкание.
- Ммм... Не помню. Обычно меня просят не умничать.
- Меня тоже раньше просили. Пока я и в самом деле не перестал.
- Но откуда возьмутся умные, если никто не будет умничать?
Я вздохнул.
- Видишь ли, большинство людей не выносит не то что умные мысли, а «умные» слова. Они не любят слов, которые им непонятны.
- Но почему глупый всегда ухмыляется над умным? Почему знание вызывает раздражение? И зачем тогда нужны «умные» слова, если их никто не хочет знать и слышать?
На этот вопрос я не нашёл более подходящего ответа, чем:
- Дураков в мире много.
- Бесит. - Мира выпятила нижнюю губу. - Почему люди должны мне указывать, как говорить? В ответ на это ехидное «не умничай» мне так часто хочется крикнуть прямо в лицо: «Учись! Учись и образовывайся, дурак!».
Я улыбнулся. Ведь мне самому часто хотелось открыть окно и крикнуть на всю улицу: «Идиоты!».
- Ты напомнила мне старого друга. Он когда-то сказал удивительную фразу: «Меня родили сюда - в место, где низкокачественные люди делают тебя себе подобным».
- У вас есть друг? - удивилась она.
- Да. Был. Или ещё есть... Не знаю.
- Не пойму.
- Он был моим единственным другом. Единственным за всю жизнь. Но когда я переехал сюда из деревни - связь оборвалась.