- Напиши мне письмо.
- Зачем?
- Напиши.
- Но мы же рядом! А если на работе, то можно сообщение отправить.
- Сообщения ничего не значат. Напиши письмо. Настоящее. Да подлиннее. Как в старину.
- Но... зачем?
- Потому что я хочу прочесть.
- Вот дурачок. Ладно. Прямо тут писать?
- Да... Нет. Лучше в другой комнате. Чтобы я не видел.
- А что писать?
- Что в голову взбредёт.
- Ну ладно.
Письмо вызывало стойкую ассоциацию с дневником девочки-подростка. Сердечки во все поля и стишок явно вконтактовского происхождения. Впрочем, моя единственная знакомая девочка-подросток вряд ли позволила бы себе такое.
И всё же... И всё же я долго его рассматривал, изучая извивы почерка при сочащемся сквозь бумагу свете. Откинул одеяло, чтобы не запылить зад, сел на постель - и изучал.
Искать вроде было больше негде. Разве что под кроватью. Ну или за комодом - туда иногда проваливались деньги и документы. Но шарить там в таком сумраке было невозможно.
Я встал, включил свет. И, осмотревшись, понял, почему не сделал этого сразу же.
Свет не просто дал мне понять, что произошло с комнатой. Казалось, он сорвал с вещей не только мрак, но и пыль, и прожитые годы. Вернул разуму все цвета, все детали. Все мелочи, на которые я вроде не обратил внимания в тот странный день, но которые, как оказалось, запечатлелись в моей памяти не хуже фотонов на хлористом серебре.
***
- С кем ты переписываешься? - спросил он спустя пять минут, когда осознал, что не помнит ни слова из перечитанного десять раз абзаца.
Она пожевала нижнюю губу и ответила:
- С подружкой.
Он видел, по крайней мере, что запущен WhatsApp, а не браузер.
- С подружкой. Мы вроде с тобой разговаривали.
Она подняла глаза от экрана.
- Когда ты в последний раз делал мне комплименты?
- Комплименты?
- Да. Когда ты сказал мне комплимент последний раз? Не помнишь?
Он приоткрыл было рот, но тут же беспомощно его захлопнул.
- Неважно. Зато я помню. Это было три месяца назад.
- Нет.
- Да!
- Не может того быть. Я часто говорю тебе ласковые слова.
- Какие ласковые слова? Это прозвища, а не комплименты. И даже прозвища-то не ласковые...
- А что ты хочешь?
- Хочу как раньше.
- Как раньше?
- Да. Ты столько выдумывал! Таких слов я никогда не слышала. Никто такого придумать не мог. Как там? Апельсинораскрашенная конфетка...
- Конфетнораскрашенная. Апельсиннолепестковая. Обтекаемая. Малютка, - произнёс он бездушно, разочарованный тем, что из всех изысканных эпитетов, которыми он её наградил, ей вспомнился лишь тот, что ему не принадлежал.
- Да! Да!
- Но это было тогда, когда я тебя добивался...
- А сейчас, значит, можно расслабиться?
- Да. Нет. Но... Но я сказал тебе всё уже не по одному разу. А ты знаешь, что я ненавижу повторяться.
- Так придумай новое!
- Новое? Зачем? Ты и так уже всё о себе знаешь. Ты знаешь, что ты умная, красивая, нежная, ласковая, добрая, сексуальная... э-э... э-э... заботливая.
- Да ты будто список покупок читаешь. Вообще неискренне.
- Ну извини.
- Девушке надо говорить это постоянно. Иначе она теряет уверенность в себе.
Он отложил Kindle, закрыл глаза ладонями и размазал пот по лицу. В комнате было душно.
- Я устал.
- Устал? Да ты последнее время вечно уставший. Без причины.
«Нет, причину-то я как раз знаю».
- Пойми, Ник, - тихо проговорила она. - Если ты и дальше будешь себя так вести - ты меня не удержишь.
Он убрал руки c лица.
- Это что, угроза?
Она молчала.
- Я тебя спрашиваю - это угроза?
- Я просто так сказала. Не подумав.
- Не подумав... - повторил он. Потом его лицо озарилось догадкой. - Ах вон оно что!
Он поднялся с кресла. Её глаза стали круглыми. Она нажала кнопку на боку телефона. Экран потух.
- Что? - спросила она.
- Неделю назад, когда ты пыталась меня расшевелить. Ты до сих пор на это дуешься. Мстишь мне?
- О чём ты?
- Это и значит «если ты и дальше будешь себя так вести»? Да? Ну извини, что я не во всякий день могу. И что мне часто хватает и одного раза.
- Да что за бред? Дело вообще не в этом.
- Но тогда в чём? Почему ты все эти дни ускользаешь? Совсем охладела!
- А же тебе сказала - у меня эти дни...
- Так долго? Быть того не может!
- У меня там болит.
- Ни черта у тебя не болит. Ты меня просто расхотела.
Не дождавшись ответа, он уже хотел было выйти покурить, хотя сделал это всего полчаса назад. Жара его достала. Всё достало. Было неудобно в любой позе. Хотелось спать. Казалось, он вообще потерял способность думать. Каждая мысль вызывала ноющую боль в голове. Он забывал, что надо сделать, забывал, зачем куда-то шёл. Он курил вдвое чаще, чем прежде, но этим только доводил себя до ещё большего отупения.