Теперь их бедра соприкасались, и это было интереснее разговора. Но она всё же завершила мысль:
— Но вреда-то от нас точно никакого.
— Знаешь, — задумчиво сказал Мелехрим, — не все с тобой согласятся.
Он не только не отодвинулся, но и положил руку ей на колено. «Случайно или нет?» — размышляла Аннушка, слушая по этой причине несколько рассеянно.
— У меня есть брат, — продолжил мужчина, — это очень большая редкость, для таких как мы. Сама понимаешь, почему.
— Ого! — девушка действительно заинтересовалась. — А разве так бывает?
— Очень редко. Почти никогда. У нас обоих посинели глаза, мы разделили фокус. Возможно, дело в том, что мы близнецы и были близки, как один человек. Это было довольно давно, ты же знаешь, что я старше, чем выгляжу?
— Да, ребята трепались, — кивнула она.
— Так вот, нам повезло. Нас вытащил один корректор, его уже давно нет с нами. Мы оба попали в школу, оба учились, оба начали работать с коллапсами… Хотя мы близнецы, Лейхерот гораздо умнее меня. Точнее, у него другой ум — больше склонный к точным наукам, анализу, математике и физике. Он оставил оперативную работу, полностью уйдя в исследования природы коллапсов.
— А так разве можно?
— Можно. Никто не может заставить корректора. Об этом не принято говорить, но однажды до всех доходит, что вы вольные птицы. Как вас удержать, если вы не захотите? — Мелехрим засмеялся и как бы в шутку приобнял девушку за плечи. Она замерла, боясь нарушить очарование момента. — Поэтому большая часть того, что вам рассказывают в Школе, предназначена для мотивации. Чтобы вы прониклись значимостью вашей миссии и не думали её бросить. Как правило, работает, хотя есть и минусы.
— Какие?
— Вы слишком увлекаетесь и потому часто гибнете. Но я о другом. Лейхерот однажды пришёл к выводу, что вся деятельность Школы — злая глупость. Что, останавливая коллапсы, мы нарушаем естественный ход вещей, и не спасаем, а разрушаем Мультиверсум. Не со зла, а от непонимания.
— Как так? — удивилась Аннушка.
— С его слов, Мультиверсум — это удивительный по сложности механизм, созданный для преобразования состояний первоматерии: информации, времени и сенсуса. Коллапсы являются неотъемлемой его частью…
— Не поняла.
— Да никто не понял, — засмеялся Мелехрим. — Лейх слишком умный. Приводя аналогии… Ты же любишь машины, да?
— Обожаю!
— Вот, представь, что коллапс — это вспышка в цилиндре. Топливо сгорает, производится работа, расширяющиеся газы толкают поршень, двигатель совершает оборот…
— Пол-оборота, — поправила его Аннушка. — С одного рабочего цикла.
— Да-да, неважно. И вот, представь, что некоторые вспышки мы гасим. Фокус коллапса, будущий корректор — это в нашей аналогии искра свечи. Мы вытащили её за пределы цилиндра, топливо не воспламенилось… Что будет?
— Пропуск зажигания, — уверенно сказала девушка, — двигатель чихнёт, выплюнет смесь в выпускной коллектор, там она загорится и стрельнёт огнём из выхлопа. Это если нет турбины или катализатора, тогда может заплавить выпуск или пожечь крыльчатку…
— Именно. Лейхерот утверждал, что наш мотор — Мультиверсум — лихорадит именно из-за, как ты сказала, «пропусков вспышек».
— Да, если свечи барахлят, мотор будет постоянно троить, не тянуть, дёргаться и может вообще накрыться, — авторитетно подтвердила Аннушка.
— С Лейхом никто не согласился, конечно. Скандал был тот ещё, его обвинили в шарлатанстве, а он в ответ обвинил Конгрегацию в том, что она преследует собственные интересы в ущерб стабильности Мироздания. Так вот, он как раз призывал отключить Мораториум, уверяя, что мы его используем не по назначению.
— А какое у него назначение?
— Не знаю. Мы тогда сильно разругались с братом. Он в конце концов ушёл из Конгрегации и занялся своими исследованиями в Библиотеке.
— И вы с тех пор не виделись?
— Нет. Но, я думаю, встретимся в конце концов. Кстати, не хочешь сходить поужинать куда-нибудь? Что-то я проголодался…
— Конечно! — тут же согласилась Аннушка, решив про себя, что ужином вечер не закончится.
И оказалась, разумеется, права.
* * *
— Серьёзно? — у Райны аж челюсть отвисла. — Ты замутила с Мелехом? Да ему же лет сто!
— Ну и что? — засмеялась довольная Аннушка. — Для старичка он довольно бодрый! И нет, подробностей не будет, а то ты умрёшь от зависти!
— Ну, конечно, бодрый. Он же Вещество принимает!
— Ты так говоришь, как будто это что-то плохое! Можно подумать, ты бы отказалась жить долго и не стареть!
— Не знаю, — призналась Райна, — если бы мне предложили, я бы, наверное, не устояла. Хотя это глупо, не знаю ни одного корректора, который умер бы от старости. Однажды каждый из нас ошибается — и привет…