Хранитель запрокинул голову и глянул на звезды. Зная, что его никто не услышит, произнес:
– Многие называют меня Сатаной. Дьяволом... а я просто делал работу, от которой некоторые чистоплюи воротят нос. Необходимую работу. И наконец ОНИ признали это... и сняли барьеры...
Темная фигура на скамейке встала и протянула руку к звездам. Затем контуры ее как бы размылись, и спустя мгновение огромная полупрозрачная тень скользнула в щель между пространством и временем, которые отныне для нее перестали быть помехой.
Глава 20. Гея. 1708
Трое против Вечности
Третьего января тысяча семьсот восьмого года от Рождества Христова столица России праздновала победу русской армии над армией турецкого султана Ахмеда Третьего. Русские войска под командованием генерал-фельдмаршала Басманова у Белгорода разбили сборное турецко-казачье воинство, более чем в два раза превосходившее русских в живой силе. Из сорока тысяч турок осталось лишь десять тысяч, а из двадцати тысяч казаков гетмана Самуся смогло вырваться не более семи тысяч. Справедливости ради нужно отметить, что против России воевало Правобережье. Левобережная Украина сохранила нейтралитет, хоть и пропустила по своей территории огромную турецкую армию вместе с обозом. Идущие по Запорожскому тракту турки то и дело косились на чубатых мрачных мужиков с дрекольем в руках, стоявших по обе стороны тракта и провожающих армию Ахмеда злорадными взглядами.
Злились хохлы и на русскую императрицу, что не пожелала брать их под свою защиту, злились на себя, что дюже долго думали над тем, присоединяться к России али нет. Но пуще всего злились на гетмана Левобережья Мазепу, который юлил хвостом, точно шелудивая сука, и никак не мог решить, кого слушать: Софью, Ахмеда али Станислава. В результате время ушло, Мазепа так ничего и не решил, одно только – выторговал у турок нейтралитет.
Если уж говорить о справедливости, то стоит сказать и о том, что русские были гораздо лучше подготовлены к войне. Военная реформа 1701—1705 годов позволила императрице иметь небольшую, но прекрасно обученную армию, а в случае нужды, уже в тысяча семьсот седьмом году, призывать из запаса до пятисот тысяч человек, прошедших восьмимесячную подготовку на срочной службе. Но в нынешнем случае мобилизация не понадобилась. Штуцеры были лучше кремневых ружей, полковое семидесятишестимиллиметровое орудие и рядом не валялось со старенькими турецкими пищалями, а по выучке русские солдаты вовсе не имели себе равных в мире. Единственное, что количество артиллерии было ограничено, так как она изготавливалась едва ли не поштучно. Но десятка орудий хватило за глаза.
Когда в середине октября министру обороны стало известно о планируемом блицкриге турок, он сразу не поверил. Теплолюбивые, «оранжерейные» мусульмане весьма тягостно переносили понижение температуры воздуха ниже пяти градусов тепла, а чтобы наступать в знаменитый русский мороз – на это мог решиться лишь безумец. Оказалось, что турецкий султан с помощью Англии и частично Священной Римской империи к войне в зимний период подготовился довольно-таки неплохо. Теплой одеждой и обувью его армию снабдили австрийцы, англичане, несмотря на скверное положение с продовольствием в самой Англии, прислали два корабля с солониной. Казалось, султану шептала вся Европа: тебя одели, накормили, а ты уж расстарайся – повоюй во славу своего Аллаха. Ахмеда науськивать было не надо. Всеми струнками своей сложной восточной души он ненавидел московитов, их страну и их императрицу.
Как только сведения о зимней операции турок подтвердились, Басманов прибыл в Белгород и расположил три своих корпуса так, чтобы они охватывали Харьковский шлях в полукольцо. Другого пути у турок не было. А под Харьковом в турецкую армию должно было влиться подкрепление – двадцать тысяч казаков Самуся, двигающихся маршем со стороны Полтавы. Басманов предлагал императрице план несколько иной: стремительным броском вывести свои войска в район Люботина и, перехватив казаков, разбить их. Затем ударить в тыл туркам и обратить их в бегство – поодиночке расправляться с противниками куда легче.
Императрица сей план не одобрила. Велела не выходить за пределы матушки России. Что бы ни гавкала Европа, у которой сперва как бельмо на глазу вырос Свято-Софийск, а затем русская императрица сочеталась странным браком с королем Швеции. В результате этого брака рейтинг Карла упал среди шведов до рекордно низкой отметки, но сам он лишь однажды появился в риксдаге, где, нагло глядя с трибуны, перечислил, чего добился за пять лет своего правления. Члены парламента подумали, пожевали губами, но промолчали. Воля твоя, о король! Денег не просишь, да и ладно. С тех пор король проживал затворником в своем замке, изредка выезжая на охоту, да несколько раз навещал русскую столицу и свою «избранницу перед богом».
В начале октября команда генерал-адъютанта Волкова загрузилась в стоявшую на набережной «Мурену» и отбыла в неизвестном направлении. Вместе с ней покинули территориальные воды Геи крейсер «Орион» и круизный лайнер «Ястребов». Волков, Каманин и Симонов отбыли вместе со всеми, но через месяц вернулись и перешли на «подпольный» режим работы. Лишь один человек остался на своем месте, потому как другого у него уже не было. Генерал Степанов полностью ушел в дела своей академии и отказался вершить судьбы мира.
– Выше башки мне не прыгнуть, ниже плинтуса не свалиться. Я желаю, господа, учить ребятишек нашему нелегкому ремеслу, и вы уж как-нибудь обойдитесь без меня, – сказал он на прощание. Глянул вслед «Мурене», вдохнул полной грудью холодный озерный воздух и заспешил обратно – в свой кабинет.
Турок одолели споро – благодаря тому, что бравые воины Самуся при первых залпах русской артиллерии бросились наутек. Шрапнель выкосила передние ряды казаков за считанные минуты – только раненые лошади хрипя носились по полю. Увидав гибель своего авангарда, Самусь скомандовал отступление. Но турки, находившиеся немного поодаль, потерь не ощутили и упрямо перли вперед. Небольшая свалка из атакующих турок и отступающих казаков дала русским время для перенацеливания. Следующие залпы пришлись по замыкающим. Не давая противнику развернуться в боевое построение, Басманов приказал своим войскам приблизиться к противнику на расстояние прямого выстрела и открыть огонь из всех видов оружия.
Только благодаря тому, что Ахмед передвигался вместе с обозом, ему удалось избежать пленения. Пришлось бросить половину припасов и вместе с преданными янычарами и несколькими женами из нижнего сераля, взятыми для утех в походе, бежать в Харьков. Вскоре туда принялись стекаться и остатки его разбитой армии. Разгромленные казаки убрались в Полтаву вместе с посрамленным Самусем. Русские гнали неприятеля тридцать верст, чуть ли не до самого Харькова, и Басманову стоило больших трудов сдержать своих полковых командиров. Пришлось утешиться захваченным обозом и слезной просьбой Ахмеда об армисциции, врученной Басманову прибывшим для переговоров пашой Исмаилом.
Паша готов был поклясться на Коране, что султан не хотел идти войной на Русь, что ему задурили голову коварные англичане, что оплели мозги коварные цезарцы. Величайший нынче пребывает в скорби, ибо у него в настоящее время нет денег даже на то, чтобы выплатить солдатам жалованье за последние три месяца... он надеется, что нанесенную русским обиду загладит полное признание Турцией прав России на Крым и Тамань.
– Эк, загнул! – ворчливо перечитал Басманов меморандум, написанный на латыни. – Тамань и так наша, а в Крыму мы почитай десяток лет хозяйничаем. Ну-с, господа генералы, каково будет ваше мнение?
Генералы покряхтели, но все-таки большинством голосов высказались за то, что султан и так достаточно наказан и озлоблять турка не стоит. Загнанная в угол собака может крепко укусить. Басманов во главе Псковского уланского полка посетил Харьков и наличной встрече с султаном подписал пакт об общей русско-турецкой государственной границе от двадцать третьего декабря 1707 года. Как всего лишь представитель императрицы Басманов не имел права требовать, чтобы султан целовал Коран. Так же и султан понимал, что «выгоды для» Басманов может поцеловать хоть черта в зад. Они обменялись ироничными взглядами: владыка Оттоманской империи и военный министр империи Российской. Один возвратился в теплый Стамбул несолоно хлебавши – ему предстояло править еще двадцать два года, в большинстве своем успешно, а другой прибыл в Свято-Софийск, и рождественские морозы не помешали жителям столицы тепло приветствовать своего героя.