От кипятка кожа горела, а в местах ушибов и ран просто заходилась болью. Остин поспешил закончить с купанием и облачиться в предложенную одежду. Он не знал, что делать со своей, грязной. Дома этими вопросами занималась мама, у нее были все доступы к стиральным аппаратам. Тут не было ничего, так что он неловко приткнул ее у раковины: может быть, она сама постирается.
– Болит? – спросил Кэш, рассмотрев его отражение в стекле створки окна, когда тот вернулся в комнату.
Парень сидел прямо на подоконнике, свесив ноги на улицу. Выглядело чертовски опасно.
Развернувшись вполоборота, Кэш прищурился и затянулся чем-то, похожим на электронную сигарету. Правда, эта была какой-то необычной. Сделанной будто из бумаги, да и дым от нее пах слишком терпко и въедливо. Остин пытался самостоятельно прийти к какому-то выводу по вопросу, зачем люди курили, ранее, попытался и сейчас. Ему показалось, если он спросит Кэша, тот ответит что-то вроде: «А почему нет?»
Он не стал подходить ближе, но хозяин решил сократить расстояние между ними сам.
Небрежным щелчком скинув то, что курил, из окна, Кэш перебросил ноги в комнату.
– У меня есть аптечка, средств не так чтобы много, но боль облегчить можно.
Сложив ноги перед собой, он опустился на постель и усадил Остина на стул перед собой, предварительно свалив с того все вещи на пол. Остин прищурился от света, ударившего по глазам.
Кэш долго молчал, копаясь в белой коробочке с севшим и уже не светящимся красным крестом, и Остин мог рассмотреть парня так близко.
Всю его… неправильность. Ну, инаковость.
У него были торчащие скулы, мохнатые ресницы, брови вразлет, а обветренные губы казались опухшими. Наверное, неудобно было с такими губами. Ну, есть, например. Или целоваться. У Кэша был кто-нибудь, с кем он целовался?
– Ты позвонил тому, кто тебя может забрать? – спросил тот, не посвященный в его размышления, так не отрываясь от своих поисков.
Пальцы у него были тонкими и какими-то крючковатыми, как куриные лапки.
– Нет.
– Хм?
– Я не помню номер наизусть.
Или помню.
Остин боялся мысли о том, что подумают родители, увидев его. Он не хотел, чтобы они видели его в таком состоянии. Уж лучше бы они подумали, что он остается ночевать у кого-нибудь из друзей, чем узнали правду.
Вторая мысль, о том, что все это внезапно кончится.
Кэш кончится.
– Зефир.
Кэш достал почти кончившийся тюбик обезболивающей мази.
Светлые карие глаза взглянули прямо на него, и лицо было так близко, что Остин не мог отвести взгляд.
– Опять ты пялишься, – прищурился Кэш.
Подушечка его пальца с жирной мазью скользнула по ушибу на скуле Остина. Тот ощутил покалывание и прохладу. В запах травы, что курил Кэш, которой пахли его руки и лицо, вмешался липкий искусственный аромат медикамента.
– Пялюсь. – Он вновь ощутил себя неловко, но не сдержался и озвучил то, что волновало его. – У тебя… у тебя на лице какие-то пятна. Это не заразно?
Зрачки Кэша увеличились. Он растерянно потер себя по носу, а потом догадался, к чему был вопрос.
– Это веснушки, – сказал он и закатил глаза, мол, какой же ты глупый.
– Веснушки?
– Это нормально. Пигмент такой. Не то чтобы я мечтал с ними родиться, но некоторые находят это довольно милым.
– Понятно. – Остин выдохнул через нос. – А вот это пятно? Потемнее?
– Это родинка.
– А зачем она нужна?
Мазь согревалась на коже, а боль на пораженном участке отползала, как волна по песку. Медленно, утаскивая за собой песчинками последние ее вспышки.
Было что-то в Кэше. Что-то, с чем Остин раньше не сталкивался. Если рассматривать его по частям, он казался нелепым. Торчащие уши, широкие крылья носа, эти скулы пятнистые. Но если закрыть глаза и взглянуть на него в целом, он был… ну… если не симпатичным, то притягательным.
И это озадачивало. Ведь у него не было ни ровного носа, ни правильного овала лица, да и радужки его не были яркими.
– Я таких, как ты, не видел.
Кэш каркнул от смеха.
– Таких полно. – Он покачал головой, смотря вниз. У него было очень много ресниц. – Я тоже таких, как ты, не видел.
Зато Остин понял причину его веселья. Потому что и ему с его стороны это казалось глупым. Даже он видел кучу таких, как он сам.
– Только… по ТВ и в журналах всяких, – закончил Кэш и посмотрел в его глаза.
Взгляд его смутил, поэтому он отвернулся и сразу же отполз по постели назад, слезая на пол. Клетчатое покрывало потянулось вслед за ним, и Кэш чуть не упал, когда оно запуталось в ногах. Ему пришлось поправлять его, прежде чем продолжить разговор.