…А старшина привез сапоги. А если мне не достанется?..
— Товарищ младший лейтенант, — говорю я, — если бы дорога хорошая была, вот бы мы мчались, наверное.
Но Карпов не отвечает. Спит, видно, Карпов.
— Федосьев, — говорю я водителю, — а хорошая теперь у нас машина…
— А я не Федосьев, — говорит он, — я Федосеев. Федосеев я. Все меня путают. И Федоскиным называют, и по-всякому. А я Федосеев. На войне-то разве разберешься: Федосеев или Федосьев? Некогда разбираться. Было раз — Федишкиным назвали. Потеха ведь. А я Федосеев. Сорок лет уже Федосеев. Как говорится, с самого первого дня младенчества.
Мы везем бочку вина. Это на всю батарею. Это фронтовая норма.
— А винцом-то попахивает, — говорит Федосеев.
У него оттопыренные розовые губы, белые брови, зубы редкие, крупные. Он говорит нараспев.
Он, наверное, никогда не выходит из себя. С ним уютно, надежно.
— А винцом-то попахивает, — говорит он.
Бочка большая. Отверстие заткнуто деревянной пробкой. Прочно. Не выбить. Да если и выбить, все равно: как до вина дотянуться? А на батарее сейчас принимают пополнение. Новички. Юные ребята, наверно. Стоят, озираются. Потеха. Школяры.
Коля Гринченко вышагивает, наверное, перед ними. Фасонит. А Шонгин, наверное, покуривает и говорит Коле: «Болтать ты горазд, Гринченко…» А старшина привез сапоги. А если мне не достанется?
— А если газу прибавить, — спрашиваю я, — что получится, а, Федосеев?
— Получится прибавление скорости, — говорит Федосеев, — скорость увеличится. Это если газу прибавить. Только здесь нельзя. Дорога плохая. Трясти будет, если газу прибавить…
— Ну и пусть трясет.
— А зачем нам?
— А интересно ведь, когда трясет…
— Машину-то жалко. И люди спят. Пусть поспят. Это мы с тобой не спим. А они спят. И пусть.
А если я без сапог останусь? Меня не жалко? Гнал бы ты, Федосеев, покрепче. Может, успеем еще.
— А винцом-то попахивает, — говорит Федосеев.
А ведь действительно вином пахнет. Ароматный дух идет от бочки. И есть хочется.
Только вина нам не пить. Оно — в бочке. И пробка величиной с кулак.
— А пробку можно вытащить, — говорит Сашка на ухо мне.
— Вдруг Карпов услышит? Он нам даст…
— Конечно можно, — говорит Карпов, не поворачивая головы.
— Это только прикажите — пара пустяков, — говорит Федосеев.
Мы съезжаем с дороги и останавливаемся у одинокого столба. Мы вытаскиваем пробку. Легко. Она как по маслу вылезает из своего гнезда. И сквозь морозный воздух пробивается облачко винного дурмана. Все сильней и сильней.
— Каждый пробует свою норму, — говорит Карпов, — не больше.
— Закусить бы, — говорит Сашка.
— Закусывать на батарее будем, — говорит Карпов.
Федосеев делает очень просто. Он берет резиновый шланг, которым бензин переливают, и опускает один конец в бочку.
— Котелочки подставляйте, — смеется Сашка, — чтобы не пролилось.
Золотое вино льется в подставленный котелок. Сашка прикладывается. Мы смотрим на него.
— Бензином воняет, — говорит он.
— Это ничего, — говорит Карпов, — ничего.
Он отпивает несколько глотков.
— Чистый бензин, — говорит он и сплевывает.
— Без этого нельзя, — говорит Федосеев, — шланг ведь. Ну-ка, я попробую…
Мы распиваем пробу. Вино крепкое. Это чувствуется сразу.
— Нужно не дышать, когда пьешь, — говорит Сашка.
— Бензинный дух — это самое полезное, — говорит Федосеев, — никаких болезней не будет. Это привыкнуть надо. Я-то вот ничего. Мне не противно. Привычка. Ну-ка, дай-ка котелочек-то…
— Ну, теперь давайте по норме отливайте, и все, — говорит Карпов.
— А какая норма? — спрашиваю я.
Никто не может объяснить, какая норма.
— Пока пьется, — говорю я.
— Но-но, — говорит Карпов, — это что еще за штучки!
Я уже знаю, как будет. Выпью, и тепло, как огонь, пойдет по телу. Станет жарко, томно, странно.
— Ты не пей много, Федосеев, — говорит Карпов, — тебе машину вести.
— Водичка, — говорит Федосеев. — Я этого добра могу два литра, и ни в одном глазу. Водичка.
— Да, — говорит Сашка, — это тебе, брат, не водочка. Водичка.
Я уже не могу пить. В котелке еще много, а я уже не могу. Губы у меня почему-то стянуло. Трудно рот раскрыть. А у Сашки весь подбородок в вине. Он только успевает передохнуть — и снова к котелку. А Карпов хватается рукой за бронетранспортер.