— И те же красные чернила?
— Все то же самое, кроме текста. Я зачитаю тебе?
— Давай, — сказал он. — Читай медленно и говори, где кончается строка.
Четкие слова, четкие инструкции и голос Гурни возымели предсказуемое действие. Меллери заговорил так, будто вновь ощутил землю под ногами, и зачитал странный стишок:
Набросав текст в блокноте, лежавшем у телефона, Гурни аккуратно все перечитал, чтобы попытаться представить себе автора — загадочного персонажа, одержимого местью и страстью к стихотворной форме.
Меллери не выдержал:
— Что ты думаешь?
— Я думаю, что, возможно, тебе пора позвонить в полицию.
— Я не хочу. — Он снова заволновался. — Я тебе уже объяснял…
— Знаю. Но это лучший совет, какой я могу тебе дать.
— Я все понимаю. Но неужели нет каких-то еще вариантов?..
— Лучший вариант, если у тебя хватит на него денег, это нанять круглосуточных телохранителей.
— То есть ходить повсюду в компании двух амбалов? И как я это объясню своим гостям?
— Не обязательно, чтобы это были амбалы.
— Послушай, дело в том, что я не обманываю своих гостей. Если кто-нибудь спросит, кто это ходит за мной, мне придется признаться, что это телохранители, а это неминуемо приведет к новым вопросам. Это будет отравлять атмосферу, которую я пытаюсь здесь создать. Неужели ты больше ничего не можешь предложить?
— Смотря какого эффекта ты хочешь добиться.
Меллери горько усмехнулся:
— Может быть, ты сумеешь узнать, кто ко мне прицепился и чего он от меня хочет, а затем не дать ему этого добиться? Как думаешь?
Гурни собирался ответить, что не может дать однозначного ответа, но Меллери продолжил:
— Дэйв, ради бога, я перепуган до полусмерти. Я понятия не имею, что происходит. Умнее тебя я никого не знаю и тем более не знаю никого, кто не ухудшил бы ситуацию, узнав о ней.
В этот момент по кухне прошла Мадлен с вязанием в руках. Она подняла со столешницы соломенную шляпу и журнал «Твой сад» и вышла сквозь французские двери, улыбнувшись синему небу.
— Насколько я смогу тебе помочь, зависит от того, насколько ты сможешь помочь мне, — сказал Гурни.
— Что я должен сделать?
— Мы об этом уже говорили.
— О чем? Ах да, списки…
— Когда что-нибудь напишешь, перезвони мне, и мы продолжим.
— Дэйв…
— Да?
— Спасибо тебе.
— Я пока ничего не сделал.
— Ты дал мне надежду. Да, кстати, я очень осторожно открыл сегодняшний конверт. Как по телевизору показывают — чтобы сохранить отпечатки пальцев, если они там есть. Я надел резиновые перчатки, взял пинцет и переложил письмо в полиэтиленовый пакет.
Глава 7
Черная дыра
Гурни сам был не рад, что согласился помочь Марку Меллери. Загадка этой истории, без сомнения, притягивала его; ему хотелось ее разгадать. Тогда отчего же он чувствовал себя так паршиво?
Он подумал, что надо бы сходить в амбар и достать стремянку, чтобы собрать яблоки, но тут же вспомнил, что надо готовить следующий проект для Сони Рейнольдс — хотя бы открыть в программе портрет печально известного Питера Пиггерта. Он предвкушал, как ему удастся запечатлеть внутренний мир этого бойскаута, убившего своего отца, а пятнадцать лет спустя и мать, причем совершившего эти убийства на сексуальной почве, еще более отталкивающей, чем сами убийства.
Гурни поднялся в комнату, в которой работал над фотографиями преступников. Раньше здесь была кладовая, теперь переоборудованная под кабинет с окном. Он посмотрел на открывшийся ему пасторальный вид. Кленовая роща обрамляла уходящие вдаль голубоватые холмы. Он снова вспомнил о яблоках и вернулся на кухню.
Он стоял и пытался собраться с мыслями, когда Мадлен вернулась с вязанием.
— Ну что, какой следующий шаг по делу Меллери? — спросила она.
— Я еще не решил.
— Как же так?
— Ну… ты же не хочешь, чтобы я впутывался в это дело, верно?
— Проблема не в этом, — сказала она с уверенностью, которая всегда его поражала.
— Ты права, — кивнул он. — Проблема в том, что в уравнении слишком много неизвестных.
Она понимающе кивнула. Он продолжил:
— Я больше не расследую убийства, а он не является в полном смысле жертвой. Непонятно, каковы наши роли относительно друг друга.