Возвращаться домой рано. Конечно, можно было завалиться к Яне, но она жила слишком далеко от школы, а близняшки наверняка сейчас на занятиях танцами… Внезапно я поймала себя на мысли, что придумываю «отмазки» и мне просто нравится идти под снегопадом и ветром рядом с Макеевым. Эта мысль мне совсем не понравилась. С чего бы у меня возникло вдруг такое желание?
– Но мы вроде и так гуляем, – повернулся ко мне Тимур и сверху вниз посмотрел в глаза. И я снова увидела себя в отражении темных радужек: маленькую, растерянную, в огромном желтом шарфе…
– Тоже верно, – первой отвела я взгляд. – И ты даже не спросишь, почему мы гуляем?
– Погодка больно хорошая, – серьезно сказал Тимур.
Я сильнее укуталась в шарф и точно так же, с самым серьезным видом, кивнула.
Мы дошли до набережной, где снег валил еще гуще. У нас с Тимуром не было ничего общего, поэтому мы оба преимущественно молчали, но, удивительное дело, меня это ничуть не напрягало. Если мы и произносили фразы, то только короткие и какие-то глупые.
Заметив, как я прячу руки то в карманы, то в рукава, Тимур спросил:
– А где твои перчатки?
– Я их все время теряю.
Тогда Макеев полез в карман и достал свои – вязаные, черные и, кажется, совсем новенькие.
– Вот, возьми.
– А ты?
– У меня никогда руки не мерзнут.
– У нашей старой собаки тоже никогда не мерзли лапы.
– Ты все время меня будешь с разными животными сравнивать?
– Прости.
– Кем еще назовешь?
– Могу лошадью.
– Очень хорошо.
Молчание. Но перчатки у Макеева просто замечательные. Мягкие, теплые. Хотя и большие. А еще почему-то стало так приятно, что Тимур дал мне их поносить…
– Странные у нас с тобой разговоры, Макеев.
– Хочешь горячий чай?
– Чай?
– И хот-дог.
Мы остановились у палатки с быстрым питанием и взяли два стаканчика чая навынос и два французских хот-дога. Мне с кетчупом, а Макееву – с горчицей.
Поставили стаканчики на припорошенный снегом широкий парапет и уставились на темную воду. Ели молча. Набережная в это время была практически пустой. Вода в реке еще не замерзла. Жуя хот-дог, я с задумчивым видом уставилась на черную водную рябь.
– А хочешь, я ему морду набью? – спросил вдруг Макеев.
– Кому? – не сразу поняла я.
– Жениху твоей сестры.
– Зачем? – засмеялась я, сделав глоток горячего чая. После съеденного хот-дога стало намного теплее. Перчатки Макеева я зачем-то убрала в карман.
– Ну, ты же терпеть его не можешь, – пожал плечами Тимур.
– Ты мне тоже не особо нравишься, Макеев, – со смехом сказала я, снова отпив чай. Картонный стаканчик обжигал пальцы.
Снег вдруг перестал падать, и из-за туч вылезло солнце. Яркое и уже по-настоящему зимнее. Тимур, прищурив один глаз из-за слепящих лучей, повернулся ко мне и осмотрел меня с нескрываемым интересом. Я улыбалась и теперь тоже не отводила от него взгляд.
– Поэтому если ты себе там что-то надумал… – продолжила я.
– А что я могу надумать? – улыбнулся Тимур. А я отметила про себя, какие у него белые и ровные зубы.
– Сам знаешь что, – проворчала я.
– Понятия не имею.
– Перестань, – толкнула я легонько Тимура. Как-то кокетливо получилось, но я не нарочно, честное слово.
Макеев взял с парапета мой пустой стаканчик и выкинул его вместе со своим в ближайшую урну. Потом вернулся ко мне.
– Ладно, – вздохнул он. – Я все-таки уже надумал, что ты от меня без ума. Ждешь не дождешься, когда мы выпустимся из школы, чтобы выскочить за меня замуж и нарожать мне кучу детей.
– Чего-о?
– Я мечтаю о трех сыновьях и младшенькой доченьке. Чтоб как у Бекхэма.
Я молча пялилась на Макеева, а он все это рассказывал, продолжая щуриться от солнца.
А потом вдруг рассмеялся:
– Ты такая наивная, Наташа. Как моя старая кошка.
Теперь уже я его пихнула не кокетливо, а со всей силы. Правда, Тимур от моего толчка даже не шелохнулся.
Он перестал смеяться и уставился на мое лицо. Принялся его так изучать, что я немного засмущалась. Но отводить взгляд не стала. Тоже уставилась на его красивое гладковыбритое лицо.
– Кое о чем я все-таки на самом деле думаю, – наконец сказал Макеев. А у меня от этого странного тона даже дыхание перехватило.
– О чем же? – негромко и хрипловато спросила я. В голову полезли шальные мысли, что Тимур меня вот-вот поцелует. А я, возможно, даже не буду против… Дурдом какой-то! Еще вчера я своего одноклассника практически ненавидела, но стоило мне очутиться рядом с ним, как меня словно одурманило.
– Об этом я скажу, когда провожу тебя до дома, – пообещал Тимур. – Где ты живешь?
Я назвала адрес. Мой дом находился достаточно далеко отсюда, а еще я понятия не имела, где живет сам Макеев и удобно ли ему будет тащиться через полгорода, чтобы меня проводить. Но уж раз вызвался… Мы снова побрели по набережной. Теперь идти было не так холодно, потому что ветер не дул в лицо, а подгонял нас в спину. В какой-то момент Тимур остановился и взял меня за руку. И его ладонь в очередной раз оказалась теплой, а вот моя – наоборот.