Ольга, продолжая надвигаться на меня, выдавила меня за пределы комнаты. Как только я оказался у лестницы, она с силой захлопнула обе створки двери перед самым моим носом. Хорошо, что я не Буратино.
– Не дала? – спросила меня Кика, увидев мое растерянное лицо.
– Ты о чем? – не понял я.
– О ключе.
– Нет у нее никакого ключа, – печально пробормотал я. – Нет так нет. Будем ломать. Эх, раззудись плечо!
Кика встала со ступени, отряхнула и одернула юбку. Она оказалась низенькой и едва доставала мне до подбородка.
– А тебе дрова не нужны, Кира Анатольевна? – спросил я, не зная, почему именно с этой бывшей зэчкой мне хочется говорить доверительно. – Дубовые, высший сорт.
– Можно просто Кика, – разрешила девушка.
– Ты не знаешь, почему Ольга так странно отреагировала, когда я сказал про ее мужа?
– А что ты сказал про ее мужа? – уточнила Кика, перегнулась через перила и сплюнула в пролет.
– Да ничего особенного. Сказал, что мы с ним очень мило поговорили…
– Тише! – перебила меня Кика и приложила палец к губам. – С кем это ты мило поговорил? С Марко?
– Ну да, с хозяином.
– И как давно?
– Минут двадцать назад! – Я показал Кике ладонь. – Вот, пыль от его свитера осталась.
Кика криво усмехнулась:
– Ты мог говорить с кем угодно, только не с Марко.
– Почему? – удивился я.
– Сейчас узнаешь, – пообещала Кика, снова посмотрела вниз и, поманив меня за собой, стала медленно подниматься на мансарду.
Я пошел за ней, стараясь, как и девушка, не греметь тяжелыми ботинками по ступеням. Лестница уперлась в дверь. Кика вытянула из-за пояса юбки край кофточки, накинула его на ручку и только после этого нажала на нее.
Дверь беззвучно распахнулась. Кика не стала переступать порог, отошла в сторону, чтобы я мог вволю полюбоваться зрелищем.
Я понял, что мне посчастливилось лицезреть самый интересный объект в этом доме. Моему взору открылась узкая комната под скошенным потолком. Кровать, смятая постель, журнальный столик с ополовиненной бутылкой водки и пустым бокалом, опрокинутое кверху ножками кресло, куски битого бутылочного стекла. И лежащий на полу в луже крови мужчина.
– Вот это и есть Марко, – тихо сказала Кика.
Я понял, что ошибся, приняв за хозяина усатого.
– А Лера говорила, что у него истерика, – произнес я. – Ни хрена себе истерика! Значит, он покончил собой…
– Ага, покончил, – кивнула Кика, ногой закрывая дверь, и стала спускаться вниз. На середине пролета она остановилась и повернулась ко мне: – Только после самоубийства он куда-то пистолет спрятал – до сих пор найти не можем.
ГЛАВА 6
КОГДА ПРОГРЕМЕЛ ВЫСТРЕЛ
В первое мгновение я не понял, что она от меня хочет. Кика крепко схватила меня за руку и потянула вниз.
– Быстрее! – шептала она.
Как я ни старался, не мог догадаться, что же обратило Кику в бегство. Мы свернули в коридор и побежали в его конец. Там Кика открыла торцевую дверь и затолкала меня в маленькую комнату с мягкими коврами, которые лежали и висели повсюду. Закрыв за собой дверь, она перевела дух.
– Кого ты так испугалась? – спросил я.
Она коснулась пальцами моих губ и минуту вслушивалась в тишину.
– Она запретила подниматься на мансарду, – тихо сказала она. – Боится, что до прихода милиции мы смажем следы.
– Кто? Ольга?
Кика кивнула.
– Вот что, – негромко произнес я, обнимая девушку за плечи и отводя ее от двери. – Расскажи мне, как это случилось с Марко?
– А разве тебе Лера не рассказала? – ревниво удивилась Кика.
– Рассказала, да я был пьян и слушал невнимательно.
– Ага, – ответила Кика, недоверчиво посмотрев на меня. – С трудом верится.
Она словно хотела сказать: вот если бы я была твоей девушкой, то рассказала бы все в подробностях.
– Ты первой нашла труп? – спросил я.
– Я? – воскликнула Кика. – С чего ты взял?
– Тропинку на мансарду уже протоптала.
– Это тебе так кажется! – заверила меня Кика и похлопала ладонью по моей груди. – Просто мне доставляет удовольствие смотреть на мертвого Марко.
– Чем же он тебе так насолил при жизни?
– Долгая история, – ушла от ответа Кика. – А ты любопытный!
Она вынула из кармана кофточки пачку сигарет. Я отдернул штору и посмотрел во двор. Мощный фонарь заливал сугробы и расчищенную от снега дорожку мертвенно-белым светом. Метель улеглась, и на черном небе начала проявляться наполовину сточенная луна.